- Русакова Галина Ивановна и Русаков Антон Андреевич? - спросил милиционер. - Нет, не проходили. Когда пройдут - вас уведомят.

Смолянин тронул "Волгу" и укатил вперед.

Гаишник козырнул Колышкину и Лбову.

- Документы предъявите, граждане.

- Вот, - Лбов достал права, Колышкин паспорт.

- Так... - Милиционер поглядел в книгу и сказал: - Получите ваши карточки. Едете до Города, не сворачивая, там все объяснят.

- Начальник, - спросил Лбов, - там чего, опять путч, что ли, да?

- Да нет, все нормально, просто вы, ребята, на тот свет приехали. Это не страшно. Сюда попали, значит, все не так плохо. Тут Зона Проверки и Распределения. Приедете, вселитесь, обживетесь. А может, захотите через Лету, в рай перебраться. Ну, это для желающих... Тут тоже неплохо.

- Понятно, - пробормотал Колышкин. - Только этого не может быть.

- Может, может. - Гаишник выдернул из кобуры ПМ. - Смотри, если не веришь...

И бабахнул из пистолета себе в грудь.

- Даже рубашку не закоптил, понял?

- Все равно не верю!

- Тогда дай мне в морду! - радушно предложил гаишник.

- А меня посадят... Ловок! - скривился Андрей.

- Ничего тебе не будет. Ну, махни!

- Учти, я КМС! - предупредил Колышкин, развернулся и ударил крюком справа. Гаишник не уклонялся и не пытался блокировать удар, а потому, будь все нормально, заполучил бы минимум нокдаун. Однако кулак Колышкина встретил на своем пути пустоту. Точнее, он прошел через голову милиционера, как одно облако проходит через другое...

- Ты чего, привидение, что ли? - пробормотал Колышкин.

- Как и ты, - подтвердил гаишник, - и он, - кивнул на Лбова, - и мужик, и ваши машины - все призраки, понял?

- Значит, мы разбились?

- Так точно. Но героически - спасая жизнь ребенка. Это вам на Комиссии зачтут.

- А как же... - начал Лбов, с трудом понимая, что произошло нечто уже непоправимое, но не в силах был это выговорить...

Они сели в "ауди" и погнали вперед, в гражданскую Зону ПР. Все земное было для них пройденным этапом...

Между тем на Земле время шло, и солнце там не стояло на месте. Александра Кузьминична Сутолокина, привычная к городской беготне по магазинам, пройдя несколько километров по лесу, притомилась. Все-таки за эти дни, проведенные на отдыхе, она маловато гуляла. Конечно, и на территории дома отдыха был свежий воздух, но все-таки в лесу он был чище. Сутолокина даже немного охмелела, присела на траву и подумала, что, в общем, она зря расстраивалась и мучилась. Ничего страшного с ней не произошло. Ну, подумаешь, вместо одного мужика, который ей понравился, похулиганила с двумя, что появились случайно. Ну, исцарапала ее эта стерва Пузакова - так ведь не она у Сутолокиной мужика увела, а наоборот... За удовольствия, как известно, платить надо. И смешно казалось, что не так давно уже о самоубийстве подумывала! Надо же до такой дури дойти. Ведь тогда не было бы у нее сейчас этой зеленой, живой, душистой травы, этих деревьев, шелестящих, шепчущихся, перекликающихся птичьими голосами, этого послеполуденного неба, немного постаревшего, но все-таки голубого. А что было бы? Чернота, тишина и ничего? Но это в лучшем случае. Ведь, очень может быть, там ничего не кончается, в это Сутолокина подсознательно верила. И за самоубийство ей там предстоит что-нибудь нехорошее. Сутолокина знала, как сердятся начальники, если к ним приходишь без вызова. "Что у вас, гражданка Сутолокина? - сердито спросит Господь. - Вам на какой час было назначено? Кто вас сюда пропустил? В порядке общей очереди!"

Отдохнув, Сутолокина пошла дальше. Она немного сбилась с дороги и начала подниматься на холм, о котором говорили старики, только тогда, когда уже стало смеркаться...

Оставим ее на время и переместимся на остров.

Из-за деревьев послышались голоса, это шли Соскина и Шопина. Они рассказывали друг другу похабные анекдотики и хохотали при этом во все горло. Действие плюсового купания у них закончилось.

Котов лениво оглядел поляну и разыскал плавки.

Появившись на полянке, Соскина и Шопина первым делом увидели валявшегося у дерева бомжа.

- Это ж надо так нажраться! - заметила Людмила, с привычным равнодушием городской жительницы обойдя труп.

- Козел, - проворчала Элла. - Нигде от пьяни спасу нет.

- А вот и молодые, - хихикнула Соскина, подмигнув одевающимся Котову и Тане. - Вы ребят не видели?

- Может, они на нас обиделись? - озабоченно спросил Котов.

Когда уже собирались уходить, Котов поглядел на бездыханного бомжа и пробормотал себе под нос: "Вот это да... Хорошо, что девицы ни о чем не догадались". И он сбежал вслед за девушками со склона холма. Лодки не было, Колышкина и Лбова - тоже.

- Вот сволочи! - проворчала Элла. - Обиделись... Наверно, решили себе компашку получше поискать...

- Одежду оставили, - заметил Котов, сворачивая свои брюки. - Если бы хотели пошутить, то, наверно, увезли бы. Нет, не обиделись они. Собирались вернуться...

- А мы тут что, ночевать теперь будем?

- Да до берега метров двести, переплывем... - хмыкнула Таня.

- Ты-то, может, и переплывешь, - проныла Соскина, - а я столько не смогу, я только по-собачьи умею.

- Не бойся, я тебя перевезу, а Владик - Эллочку. Поплыли!

Одежду закрутили в полиэтиленовые пакеты, которые тоже оставили Колышкин и Лбов. Таня дала один пакет Соскиной, а второй - Шопиной.

- Держи, не потеряй. И не дрыгайся, не ори, лучше болтай ногами. Я поплыву на спине, ты голову будешь держать у меня на груди, а пакет вверху, чтоб не промок. Ну, пошли...

Соскина последовала за ней, ойкая: "Боюсь, боюсь!" Таня решительно ухватила ее под мышки, опрокинула на себя и, мощно работая ногами, потянула через пролив. Котов тем же способом отбуксировал Шопину.

Перебравшись на берег, зашли в кусты и отжались - все четверо.

- Владик, а что ты будешь ночью делать? - неожиданно спросила Соскина.

- Спать, - честно ответил Котов, - один.

- Нет, - возразила Таня, - ты будешь спать с Валькой-горничной.

- Откуда ты ее знаешь? - удивился Котов.

- Значит, знаю. Ты спал с ней две ночи, а сегодня будет третья.

- Ну и кобель же! - протянула Соскина. - А такой приличный!

- Ты-то чего взревновала? - спросила Таня. - Он ведь свободный мужчина.

- Нахалка ты, Танька, - одобрительно хмыкнула Элла. - Ты, часом, не нашего полета птица? Не по валютной части?

- Ну, обижаешь. Я - любительница.

Девушки покатились со смеху.