Об наступлении нам стало известно заранее вследствие предательства русских. Отсюда у противника и такие значительные потери.

Нас подняли уже в 4 часа, а в 5 батальон выехал. Меня послали в обоз 3-й роты, и я принял у унтер-офицера Бехерта 3 телеги, 8 лошадей 5 коров. И такое происходит в механизированной разведроте!

После отправки батальона и после того, как Опиц подоил коров, отправляемся в путь и мы — обоз 3-й роты.

До пункта назначения Флорени около 30 километров. Солнце припекает вовсю, а проезжающие мимо грузовики поднимают жуткую пыль.

По пути пару раз останавливаемся — дать возможность скотине пощипать травы и напиться.

Каким-то образом, по недосмотру некоторых наших товарищей, у нас увели теленка.

Продвигаемся мы медленно, вообще пребывание в обозе дело тоскливое.

Наконец, к 16 часам добираемся до Флорени, там устраиваемся на прежних квартирах, где обоз был еще позавчера. Наш ротный фельдфебель в добром расположении духа, даже не бранится, вопреки ожиданиям, насчет кражи у нас теленка.

Напоив лошадей, привязываем их к забору, а коров отводим в стойло.

Условия расквартирования? Боже, об этом лучше не говорить! Подвешиваю на веранде гамак и ложусь спать, не раздеваясь, укрываюсь одеялом. Прекрасно выспался на свежем воздухе, по крайней мере куда лучше, чем если бы остался в этой завшивленной хате.

Подъем в 5 утра, построение в 7, нас всего 12 человек. Мы с Кнауфом до 12 часов пасем коров на пастбище. Над нами постоянно снуют истребители.

Наша рота на позициях у Днестра. Со стороны фронта постоянно доносится грохот канонады.

На обед фасолевый суп. В 14 снова построение, после чего мы на двух телегах едем за сеном. Кто-то стащил у нас рано утром сено, пока мы спали.

В 17 часов возвращаемся, я готовлюсь заступить в охранение. С 19 до 21 часа пишу, потом ложусь спать. С 22 часов и до 1 часу ночи стою в охранении, идет дождь, темно, хоть глаз выколи.

Охраняем мы обоз и тушу забитого вчера быка. Мы подвесили ее тут же неподалеку.

Сегодня как раз месяц с тех пор, как я покинул Зондерхаузен и выехал на фронт, в родную роту.

До обеда помогаю забивать теленка.

В обед приналег на печенку, даже живот разболелся, но, к счастью, быстро прошел.

После еды приводим в порядок личные вещи. Я, усевшись в гамаке, пишу почти до 23 часов, потом ложусь спать.

Около 20 часов со стороны фронта доносится шум ожесточенного боя, применяется и артиллерия, и авиация, в точности так же, как и вчера. Весь день на фронте шла пальба.

Наши условия расквартирования.

Обычная деревенская хата, в точности такая же, как и в России. Кухонька крохотная, не повернуться, к тому же доверху завалена всяким хламом. Стены небеленые, пол земляной.

Мебель: маленький круглый столик. Вокруг мешки с картошкой, кукурузная солома, разный никчемушный хлам, какие-то грязные шкуры и тому подобное.

В хате только два окошка, и те без стекол. Электричества нет и в помине. Вонь нестерпимая. Сам я в эту хату даже не захожу — не могу, только вещи туда забросил, да и то только то, что упаковано. А спальные принадлежности и все остальное уложил на гамак на веранде.

Прямо передо мной стойло без дверей, а слева двухметровая куча навоза. Двор тоже страшно захламлен и загажен.

У хозяев я отвоевал половину веранды. Потому что на другой копошатся старухи и дети, и те и другие оборванные, грязные, нечесаные.

Подъем в 5, в 7 построение. До обеда снова пасем с Кнауфом лучших наших коров. Солнце жарит, и мы до 11 часов загораем. Вдали погромыхивает фронт, в небе постоянно курсируют немецкие истребители.

После обеда притащили с поля соломы.

Сегодня помогаю унтер-офицеру Фархольцу в канцелярии. После обеда решили все же вырыть щель-укрытие — русские бипланы достают нас и здесь. Разнообразия ради прогремела гроза.

Около половины шестого получили приказ следовать дальше. Полевая кухня и грузовик отъезжают примерно в 18.30.

С наступлением темноты пожаловали русские бипланы. Сбросили неподалеку парочку бомб. Все дело в том, что русские заметили свет в окнах и решили наведаться.

Сегодня завершается эвакуация из Флорешти.

В 4 утра подъем, около 5 часов отъезжаем на наших телегах, позади бредут коровы. Наш ротный фельдфебель передвигается верхом на лошади. После грозы дороги не успели подсохнуть, но вполне проезжие.

Проезжаем километров 15 в направлении фронта, к Днестру, и располагаемся в селе Балабауэшти, расположенном в долине реки у самого Днестра.

Наши бронемашины, став цепочкой на склоне горы, обеспечивают оборону. Всю первую половину дня устраиваемся на новом месте, кормим и поим скотину и т. д. Внезапно натянуло грозу, причем довольно сильную. После обеда чистим картошку на всю роту. Вечером решил нажарить себе картошки. Весь день в небе самолеты, в особенности много наших пикирующих.

Вечером слышен шум ожесточенного боя. Группировку русских, у которых здесь, на Днестре, довольно сильно укрепленный плацдарм, окружили на узком перешейке и приступили к ее разгрому — вот поэтому наши пикирующие и носились весь день как очумелые.

Ночь прошла для нас спокойно, подъем был в 5 часов. До обеда вытаскивали картошку из грязного подвала. Набрали 3 мешка.

После обеда снова чистим картошку, после этого я сварил вкуснейший куриный суп на всю нашу обозную компанию.

В небе опять повышенная активность. Около 17 часов 3 русских истребителя сбили 2 наших пикирующих, 1 русский истребитель тоже оказался сбит в этом бою. Пикирующие бомбардировщики на бреющем полете отчаянно пытались уйти, но это удалось лишь одному, и то с трудом.

Поели курицу с жареной картошкой. Получили довольствие на 3 дня: 150 г жира, 200 г колбасы, два куска сыра и мед. До сих пор, насколько мне известно, выдавали только жир, а в полевой кухне дополнительно свежую колбасу.

Я сегодня дежурный по пищеблоку, и, пока со всем справился, на часах было 20.30.

До 22 часов я сделал несколько записей в дневник, потом лег спать на три сколоченные широкие доски — все мое ложе.

До обеда чистка картошки, и после обеда — до 16 часов — тоже.