— Нет, — глухо произнесла она. — Не говоря о прочем, подумай, как это будет выглядеть в глазах полиции? Мой второй богатый наниматель — мой второй жених? Правда в том, — она устремила на него жалобный взгляд, — что я совсем не знаю тебя. Ты что-то скрываешь от меня. Будешь отрицать?

Теперь он отвел глаза.

— Нет!

— И ты тоже не знаешь меня, — мягко добавила девушка, положив руку на его бедро. — Наверное, в других обстоятельствах все могло бы сложиться иначе. Но мы находимся здесь и сейчас. Я желаю тебя, восхищаюсь тобой и благодарна тебе. Думаю, мы должны довольствоваться этим.

— Пожалуй, тот факт, что ты желаешь меня, проливает бальзам на мои раны. — Он криво улыбнулся, сознавая, что все больше влюбляется в Грейс, с ее неброским изяществом и душевной щедростью.

Ему нравилось наблюдать за ней, когда она занималась с мальчиками, читала им вслух или гуляла с ними по парку. Но, как и на все в своей жизни, он смотрел на девушку как будто через стекло — иногда в буквальном смысле. В такие моменты, стоя у окна, он понимал, как повезло Итану Холдингу, когда ему представился шанс на счастливый брак с ней.

У него нет такого шанса. Но зато есть сегодняшняя ночь.

— Я так хочу тебя, Грейс, — прошептал он. — Даже сейчас, когда трезв как стеклышко, я хочу тебя. Кем бы я ни был в прошлом и чем бы ни занимался, в этом маленьком мирке, здесь и сейчас, я сгораю от страсти к тебе.

Грейс откинула одело и подвинулась. Рутвен скользнул в постель и притянул ее к себе.

Девушка прижалась щекой к его плечу, запечатлев легкий поцелуй у него на скуле.

— Ты запер дверь? — прошептала она.

— Да. А что, могут войти мальчики?

— Том как-то раз приходил.

Он провел ладонью по ее волосам.

— Значит, мне придется прятаться в гардеробе?

Грейс издала тихий смешок.

— С твоими плечами? Уж лучше за шторами.

Охваченный внезапным нетерпением, Рутвен сел на постели, сгреб ее в объятия и притянул к себе на колени. В ее доверчиво распахнутых глазах светилось желание. Склонив голову, он приник к ее губам в медленном поцелуе, неспешно разжигая в ней пламя. Сама возможность открыть свое сознание и даже сердце, как это делали нормальные мужчины, была для него величайшей роскошью.

Последние три дня он провел, убеждая себя, что не касаться Грейс впредь было бы самым разумным решением для них обоих. Но судьба снова одержала над ним верх. Она привела его сюда, и теперь он желал Грейс с отчаянной страстью, перед которой отступала всякая логика. Он целовал ее как изголодавшийся, отрываясь от губ, чтобы осыпать поцелуями лицо и шею.

Грейс возвращала его ласки с не меньшим пылом. Ее девичья неуверенность и смущение исчезли. Она переплетала его язык со своим, дерзко скользя руками по его телу. Ее грудь бурно вздымалась, дыхание стало прерывистым, соски напряглись, натянув тонкий хлопок.

Рутвен склонился ниже и втянул в рот твердый бутон, заставив Грейс тихо ахнуть, а затем принялся поглаживать его языком через увлажнившуюся ткань. Оторвавшись от одной груди, он переключился на другую. Рука Грейс вцепилась в его волосы.

— Mon Dieu, — прошептала она.

В нетерпении он потянул за шнурки ее ночной рубашки, но только крепче затянул шнуровку.

— Постой. — Ее ловкие пальцы быстро справились с завязками.

Ворот распахнулся, и рот Рутвена вернулся к ее груди, дразня напрягшуюся маковку языком и губами, пока Грейс не начала выгибаться в его объятиях, умоляя овладеть ею.

Слишком быстро, предостерег он себя, ведь она почти еще девственница. Впрочем, Грейс казалась охваченной страстью не меньше, чем он. Рутвен уложил ее на постель, возбужденную и трепещущую, такую соблазнительную. Не в силах устоять, он потянулся к ночному столику и зажег лампу. А затем сел на постели и окинул девушку жадным взглядом, упиваясь видом ее припухших губ, затвердевших розовых сосков и взлохмаченной гривы белокурых волос. Она была так желанна, что, по правде сказать, он едва удержался, чтобы не излиться тут же в ее лоно. Это была не лучшая мысль.

Впрочем, он зря зажег лампу. Лицо Грейс загорелось от смущения. Рутвен склонился над ней, коснувшись ее губ в легком поцелуе.

— Не смущайся, дорогая, — промолвил он. — У тебя просто страстная натура.

Грейс издала трепетный смешок.

— Я чувствую себя… такой обнаженной, — прошептала она. — И такой… порочной.

Рука Рутвена скользнула вниз, накрыв средоточие ее женственности через ночную рубашку.

— Я бы сказал, что ты недостаточно обнажена.

В нетерпении он поднялся с постели, развязал пояс халата и позволил ему соскользнуть на пол. Затем взялся за подол ее ночной рубашки, который задрался до коленей, открывая изящные лодыжки.

— Сними ее, Грейс, — прошептал он. — Позволь мне увидеть тебя всю.

Она послушно встала на колени и стянула рубашку через голову. Теплый свет лампы омывал ее изящную фигуру, покрытую жемчужной пленкой испарины.

Во рту Рутвена пересохло, но он постарался взять себя в руки, упиваясь ее видом. У нее был слегка округлый живот, стройные бедра, тонкая талия и небольшая, но безупречная грудь — высокая и соблазнительная.

На мгновение он задался вопросом, как бы она выглядела беременная его ребенком, с налившейся грудью и округлившимся животом. Этот образ так опечалил Рутвена, что чуть не отбил желание.

Этого он никогда не попросит. И не согласится пережить вновь.

Боль сделала его тон резким.

— Ляг, Грейс.

Ее глаза удивленно расширились, но она подчинилась.

— Ты хочешь меня, Грейс? — прошептал он, глядя на ее лицо, обрамленное золотистыми прядями, рассыпавшимися по подушке.

— Да, — отозвалась она.

Рутвен вытянулся рядом с ней, отчаянно желая почувствовать ее обнаженную плоть всем своим телом, и снова поцеловал ее, уверенный, что никогда не устанет от этого занятия. Затем его губы двинулись вниз, осыпая поцелуями ее шею, грудь и живот. Добравшись до вершины ее бедер, он развел их в стороны и поцеловал ее там.

Грейс тихо ахнула.

— Эдриен!..

— Лежи спокойно, милая, — шепнул он. — Позволь мне доставить тебе удовольствие.

Нагнув голову, он принялся поглаживать языком ее женственные складки, пока она не затрепетала под ним, учащенно дыша и вцепившись руками в простыню.

— О! — выдохнула она. — О, я не могу…

Но Рутвен медлил, доводя ее до исступления, пока она не вскрикнула, содрогаясь от спазмов наслаждения. Когда она затихла, утомленная и насытившаяся, Рутвен подтянулся вверх и направил свое естество в теплую влажную аллею между ее бедрами. Он не мог больше ждать. И не мог найти слова, чтобы сказать ей об этом.