– Потому что Машенька никогда не мусорит. – бормотала под нос коменда, погрузившись в свои мысли и продолжая стучать пальцами по клавишам.

Мы с Таей в недоумении переглянулись. Я чувствовала, как от злости у меня жгло под кожей, как сильно горели щеки.

– Знаете, – не смогла я молчать и впилась в коменду злым взглядом, и еще больше разозлилась от того, что она не подняла на меня глаза, а в стеклах очков отражался текст, который она строчила, будто писатель под вдохновением. – я записывала на видео и аудио, как ведет себя Маша, и напишу заявление в Профсоюз университета на нее, как на мусорщицу, портившую имущество общежития, так и на вас, за халатное предвзятое отношение. – мой голос звучал подобно стали, сурово, холодно и чертовски спокойно и безэмоционально, будто это произнес робот, готовившийся нанести смертельный урон.

Тая кивнула мне, улыбнувшись.

– И я дополню это заявление, ведь только что включила диктофон и записала, как вы с нами разговариваете. – девушка продемонстрировала на экране включенный диктофон.

Я от удивления раскрыла рот. Про то, что записывала и снимала – я соврала, ведь, к сожалению, додумалась об этом только сейчас, но Тая приятно удивила.

Коменда тут же подняла на нас взгляд, и ее зрачки испуганно расширились.

– Заявление? Зачем? Не нужно. Давайте так разберемся, поговорим и все обсудим. – протараторила женщина, нервно поправив сбившуюся рыжую прядь волос.

– Мы пытаемся, но вы нас не слушаете. – скрестила руки Тая, сжимая пальцами свой телефон.

– Ладно, сейчас позвоню Маше и поговорю с ней. – нерешительно вздохнула женщина. Она не хотела признавать свое поражение, но пришлось.

Коменда убрала руки с клавиатуры и достала свой телефон. Набрала номер, прижала смартфон к уху. Донеслись громкие медленные гудки. А затем был слышен знакомый неприятный низкий голос.

– Да, теть?

– Машенька, привет. Скажи, когда ты уберешься в комнате?

– Э…когда время найду.

– Ты чем сейчас занимаешься? Ты на парах?

– Нет.

– Ты на пары ходишь?

– Отвали! – неожиданно громко рявкнула Маша.

– Я тебе как "отвалю" сейчас! – возмущенно произнесла комендантша, – выселю! На тебя снова жалуются. Каждый год подряд, одно и то же, от разных людей, я устала краснеть! Еще на пары не ходишь, да? Четвертый год подряд тебя отчисляют, вечная ты первокурсница! Ответственной становиться когда собираешься? Тебе двадцать два года, а ты тарелку элементарно помыть за собой не можешь. Чем же ты таким занимаешься? – укоризненно звучал ее голос.

– Заткнись! – крикнула Маша так, будто находится рядом с нами, в холле, – только попробуй меня выселить, и мои родаки тебя выкинут на хрен в канаву дохнуть, старая ты тупица! – вопила в трубку соседка так громко, что на весь холл было слышно. По моему позвоночнику струей пробежал холодок.

– Маша… – комендантша устало потерла рукой лоб. – прекрати так себя везти, тебе не пять лет…

– Че хочу – то и делаю!

– Но я устала слышать жалобы про тебя, из года в год ситуация повторяется. Ты меняться вообще собираешься?

– Так…ты сказала, что на меня пожаловались? – неожиданно смягчилась Маша, – Ха! Я, кажись, знаю, кто пискнул на меня. Больше не пожалуется! – ее голос прозвучал злорадно, словно она что-то коварное задумала.

Страх пробрал от этих слов. Я поежилась. А в трубке повисла мертвая тишина.

– Маша?.. – начала коменда.

– Тетка, прости меня за крики. Я нервная сейчас. – понизив свой голос и добавив в него нотки усталости, проговорила Маша. – я уберу сегодня, не переживай.

– Точно?

– Да.

– Ладно. – с облегчением проговорила коменда, довольно улыбнувшись. После сбросила звонок, положила телефон и сказала: – все, проблема решена. Она уберется сегодня.

– Ну посмотрим. – недоверчиво произнесла Тая. – еще нужно заказать травлю тараканов.

– Запишу у себя. – кивнула коменда.

– Х-хорошо…спасибо… – нерешительно промямлила я, и мы с Таей пошли в комнату.

Слишком подозрительно и быстро Маша пошла навстречу. Что-то снова не чисто. Ее хитрый голосок " ты сказала, что на меня пожаловались? Ха! Я, кажись, знаю, кто пискнул на меня. Больше не пожалуется!" обдал тело дрожью. Я Маше не верю. И страх слабо накрыл меня.

– Какая эта Маша психованная. – добавила Тая, когда мы зашли в комнату.

– Я больше удивилась от того, что она четвертый раз поступила на первый курс. – тихо хихикнула я, присев на свою кровать и боязливо оглядела ее, вспомнив тех мертвых клопов. Дрожь вновь защекотала кожу при мыслях, что эти мелкие твари ползают под моим одеялом.

– Ну такое бывает, – ухмыльнулась Тая, включив свой чайник, – у меня парень тоже три раза поступал заново.

– А сколько тебе лет? – поинтересовалась я, посмотрев на девушку. Выглядела она очень взросло.

– Двадцать один. Я на четвертом курсе. – ответила Тая, доставая чайный пакетик.

– Оу, не ожидала. – улыбнулась я, – а я на первом. И Карина – моя одногруппница.

– Вот так не повезло. – покачала головой соседка, наливая кипяток в кружку. Сладостный аромат трюфельного чая приятно одурманил нос.

– А тебя почему так долго не было? – снова задала я вопрос.

– По болезни уезжала на лечение. – перемешивала Тая сахар в кружке, – И надеюсь, что новой не появится из-за мусора этой Маши. – девушка бросила хмурый взгляд на кровать Толстопятко.

– Обещала убраться… – прошептала я, спрятав прядь волос за ухо, – посмотрим, сдержит ли она свое слово.

Каждый год на нее жалуются…но почему после этого она не собирается меняться?

На удивление, Маша сдержала свое слово, и весь ее мусор исчез. Не знаю правда, надолго ли, но все равно очень обрадовалась, что комната стала чище и выглядеть начала привлекательно и живо. Карина продолжала ненавистно взирать меня, будто пыталась своим взглядом насквозь меня поджарить. Та картина, как она обнимается с Лерой, до сих пор не покидала голову. Не знаю, что они задумали, но мне не по себе оставаться с Кариной наедине. Присутствие Таи меня успокаивало, с ней я чувствовала себя в безопасности, но девушка очень часто покидала комнату, и я ощущала, как меня крепко накрывало напряжение. Страх преследовал изо дня в день.

Под конец недели середины ноября Лиза уехала домой. Девушка хотела встретиться со старыми школьными друзьями, увидеть родителей, развеется, забыть Эдгара. Я с грустью на душе проводила подругу на автовокзале. Тоскливым взглядом наблюдала, как уехал автобус за город, как его маленькая точка скрылась за густыми деревьями.

Хотела бы тоже съездить домой, проведать родителей, встретиться с Аленкой. Но ехать четверо суток в поезде, целых четверо долгих томящих суток…А на билет в самолет нет денег. Учеба не до конца залечила ту душевную рану в груди. Мысли о Стасе продолжают терзать меня, душить, слезы неосознанно текут по щекам от осознания случившегося… Где он? Как он живет? Хочет ли он вернуть наши отношения?