Ведя сиятельную пару к сходням, купец обстоятельно перечислял товары, которые он привез:

– Высокородная донна, вам очень повезло! Мы везем товар с Фессаллоникской ярмарки. Фессалло-никинийцы устраивают ее в честь покровителя своего города святого Димитрия, и слов нет, чтобы описать все великолепие тамошних товаров. Специально для дам я закупил на ярмарке отрезы великолепного атласа, бумазеи, бархата, сирийских тканей! Есть также шелк золотистого цвета, тончайшие вуали. Для украшения платьев не забыл я прикупить и мишуры, и золотой пряжи! Особо рекомендую сукно. Помимо обычного, мантуанского и падуанского, я привез штуку прекраснейшего «бастарда скарлатини». Есть большая партия отличного гаэтского мыла – такого вы во Франции не найдете! Ступайте осторожно, сеньор, здесь коварная качка. Прошу вас в мою каюту! Пока принесут образцы товаров, я имею честь предложить вам бокал кипрского вина и восточные сладости!

– Надо же, он их как нарочно как раз на тот корабль повел! – с досадой сказала Жаккетта. – Придется ждать, пока госпожа с герцогом уйдут! А посмотри-ка, Абдулла, какой красивый этот корабль!

Корабль действительно был красив.

В отличие от остальных судов в порту, он имел три высокие мачты вместо обычных одной или двух. А нос и корма его поражали высокими расписными надстройками в несколько этажей.

Для сухопутной Жаккетты, знать не знавшей всяких морских тонкостей, любое судно было просто кораблем, но Абдулла был осведомлен больше, поэтому он объяснил:

– Это каракка. Добрый корабль!

– Смешной какой-то! – хмыкнула Жаккетта. – Для чего-то домики спереди и сзади… А почему каракка? Все остальные здесь тоже эти твои каракки?

Абдулла, как черепаха из панциря, высунул голову из-за сарая и оглядел порт.

– Нет. Каракка один. Я видеть когг, хольк. Каракка больше нет. Его мало. Это новый корабль. Совсем новый. У каракка другой обшивка. Видишь, его сосед, куда бочка грузить, – доска на доска борт. Как чешуя у рыба. А у каракка борт гладенький!

– Ну да, скажешь тоже! Гладенький! – возмутилась Жаккетта. – Вон какие-то доски, как ребра, только повдоль идут!

– Да, это есть ребро для корабль! – подтвердил Абдулла. – Чтобы крепкий был. У хольк два якорь. У каракка три. С каждый бок и один на нос.

– Это который к той палке прикреплен? – Жаккетте понравилось разбираться в конструкции каракки, и она воодушевлено махала руками. – А почему сетки какие-то с мачт до бортов натянуты?

– Палка на нос – это бушприт, – терпеливо объяснял Абдулла, – Другой корабль на него парус весит, блинд называется. Каракка якорь. А сетки звать ванты. По ним моряк наверх бегать. Ваш христианский моряк еще звать такой ванты «Лестница святой Жак».

– Лестница святого Жака? Ишь ты! – поразилась Жаккетта. – Значит, святой Жак и за морями присматривает. Надо же, какой у купца кораблик славный! А удобно-то как! Ни лошадей тебе, ни овса им! Плыви куда хочешь, торгуй где хочешь!

– Это не торговый судно. – внезапно сказал Абдулла! – Военный. Смотри: вверх у его борт завалиться внутрь. Зачем? Так тяжелый пушка и арбалет стоит у середина палуба. Если большой волна, корабль качать, качать, но не тонуть! Купец такой корабль не иметь!

– Как же не иметь, когда именно купец на корабле приплыл?! – возмутилась Жаккетта. – Слышал же сам, что он госпоже Жанне заливал: «Атласы, мишура, мыло заморское!» С кем ему тут воевать?

– Я не знать! – пожал плечами Абдулла. – Но это – корабль для хороший война! Что говорит твоя Дева Мариам? У этот купец такой же скользкий рожа?

– Ничего не говорит! Надо подойти поближе, когда госпожа Жанна уйдет, тогда скажет! – Жаккетта надула губы, обидевшись неверием Абдуллы в возможности Девы Марии.

Она немного подождала и еще раз глянула в сторону каракки.

В это время над бортом мелькнули темнокожие курчавые головы, оживленно между собой переговаривающиеся.

– Гляди-ка! – удивленно, воскликнула Жаккетта, мигом позабыв про обиду. – Там по кораблю парни шастают, ну выпитые ты, Абдулла!

Нубиец не очень доверчиво подошел к ней и поглядел туда, куда нацелился указательный палец девушки. Раньше Жаккетта не верила, что люди могут неузнаваемо меняться буквально на глазах. Особенно те, которых вроде бы знаешь неплохо. Но, увидев, как вечно сонный и вялый Абдулла вдруг ожил и бурей кинулся к кораблю, она остолбенела и безоговорочно уверовала в эту истину.

Нубиец мчался, как носорог, словно боясь, что каракка исчезнет в любую минуту, и на ходу громко кричал на непонятном языке. Курчавые головы на палубе дружно повернулись в сторону бегущего. Встречающиеся на пути нубийца люди старались свер-нуть в сторону, от греха подальше.

Абдулла взлетел по сходням на палубу и очутился в любопытствующем кольце темнокожих моряков.

Жаккетга услышала, как один из них на том же языке спросил о чем-то задыхающегося от стремительного рывка нубийца.

Абдулла посаженным голосом что-то просипел в ответ, и моряки дружелюбно загомонили. Всей толпой, поддерживая кто под локти, кто под спину, они повели его куда-то вниз.

Жаккетта осталась одна на берегу. Как испуганная мышка заметалась она туда-сюда. То, тревожась за Абдуллу и костюм Ришара, подбегала к кораблю, то, вспомнив, что в любой момент на палубу может выйти госпожа, отшатывалась обратно к убежищу за башней.

Наконец она устала носиться по причалу и присела на камушек около стены, не сводя глаз с корабля.

Сидеть ей пришлось долго.

Жаккетта успела несколько раз осмотреть каракку от ватерлинии до верхушек мачт и в обратном порядке, а Абдулла всё не появлялся. Госпожа с герцогом тоже.

Зато на самой верхней площадке кормовой надстройки, появился еще один моряк и, облокотившись о балюстраду ограждения, как со смотровой площадки донжона, принялся лениво оглядывать снующую по пристаням разношерстную толпу.

Чтобы скрасить затянувшееся ожидание, Жаккетта принялась разглядывать и этого человека. Первое, что сразу бросалось в глаза, – золотисто-рыжая шевелюра, которая так и поблескивала в лучах солнца каждым волоском. Моряк был одет безо всякого шика, в потертую кожаную куртку, затянутую широким, поясом, отделанным металлическими бляхами. По-видимому, он больше заботился об удобстве, и надежности одежды, чем о ее красоте. В придачу к волосам необычным был и загар незнакомца: в отличие от обычных медно-красных или шоколадных тонов, он был теплого золотисто – коричневого оттенка. Понравились Жаккетте и прямой, с легким намеком на горбинку нос, и глубоко посаженые глаза, и твердая линия скул, и очень четко обрисованный рот.

«Красивый! – вздохнула она про себя. – Солнечный весь. Небось в каждом порту красотки гроздьями на шею вешаются!»

Рассматривать рыжего моряка, понравилось Жаккетте больше, нежели его корабль, но появились госпожа Жанна с герцогом и стали спускаться на причал. За ними спешил нагруженный мальчишка. По всему было видно, что кошелек герцога полегчал, зато сундук Жанны стал куда тяжелее, чем прежде.