— Привет, Эм. Где…

— Я послала его в баню, — ответила Эмили, протягивая тарелку с яичницей и чипсами потрепанному посетителю. — Приятного аппетита, — пожелала она ему.

Старик набросился на угощение, как будто не ел неделю. Мику пришло в голову, что так оно, наверное, и есть.

Эмили повернулась к Мику, уперла руки в боки, поджала губы и спросила:

— Налить тебе пинту?

— Нет. Спасибо, ничего не надо, — ответил он, заметив про себя, что она так и не объяснила, куда подевался его брат.

Конечно, все знали, что Эмили кормит бездомных и подбирает бродячих котов, но к этому моменту Мику очень хотелось удостовериться, что его брата не порубили на куски и не засунули в морозилку.

— Он в переулке, — со вздохом сказала Эмили. — Я закрыла у него перед носом служебный вход, так что если он вернется, то только через парадный.

— Что случилось?

Лицо Эмили погрустнело, и Мик решил, что она вот-вот заплачет, что для нее было неслыханно.

— А ну его. — Она повернулась на коротких, крепких ногах, махнула рукой и, схватив тряпку, принялась вытирать стойку такими резкими движениями, что могла содрать с дерева полировку. — Ничего, разберемся как-нибудь. Наверное.

Эм и Каллен могли порой повздорить, но сегодня невестка Мика выглядела не на шутку расстроенной, что было не в ее стиле. Он медленно подошел к ней и положил руку на ее дергающееся плечо.

— Эмили? Что происходит?

Она обернулась и с зажатой в руке тряпкой принялась жестикулировать.

— Этот дуралей выставил паб на продажу! Он звонил маклеру!

Мик почувствовал, что у него отваливается челюсть.

— Что… Когда он это сделал?

— Сегодня. Я застала его, когда он говорил по офисному телефону. — Эм воздела руки над головой, подняв тряпку, как белый флаг. — Мы даже не приняли окончательного решения на этот счет, а он за моей спиной…

Парадная дверь распахнулась, и на пороге появился Каллен. Его грудь тяжело вздымалась, а все, что выше воротника, побагровело от ярости. Ни слова не говоря, он нырнул под крышку стойки и надел чистый фартук. Эм смерила мужа таким испепеляющим взглядом, точно перед ней стоял сам Сатана, и пошла обратно на кухню.

К этому моменту Мик понял, что его планы на вечер отменяются.

Положа руку на сердце, Пайпер не расстроилась, что Мик застрял в семейном пабе. Она была до такой степени измучена, что еле держалась на ногах, не говоря уже о том, чтобы готовиться к предстоящей ночи греха, хотя ее темой должны были стать расслабление и неспешный секс. Условия слишком благоприятствовали тому, чтобы захрапеть в самый неподходящий момент.

Никогда в жизни у нее не было столько секса. В буквальном смысле, за выходные Пайпер занималась любовью больше, чем за все свои тридцать лет, вместе взятых. А качество секса?

Несравнимое. Небо и земля. Она думала, что такое бывает только в романах с полуголыми мужчинами на обложках. Все это было шоком для ее организма.

Поэтому в понедельник вечером Пайпер повалялась в горячей ванне, надела старую, поношенную ночную рубашку и забралась под обветшалые хлопковые простыни.

Почти сразу запиликал телефон. Звонила Бренна.

— Алло.

— Почему ты берешь трубку? — спросила она. — Сейчас тебе самое время вскрывать баночку с массажным маслом.

Пайпер усмехнулась, слишком усталая, чтобы как следует посмеяться.

— На сегодня пришлось устроить перерыв. У брата Мика проблемы в пабе. Продолжим завтра с того места, на котором остановились.

— Хм. Но все идет хорошо?

— О да.

— Никакой неловкости по утрам на работе?

Мисс Мид начала тереться о руку Пайпер, требуя к себе внимания. Та почесала ее за ушком и вдруг почувствовала себя виноватой: последнее время внимание здесь уделяли только одной киске и не той, что с четырьмя лапами.

— Ничего такого, если не считать, что я явилась на планерку с гигантским засосом на шее.

Бренна с шумом втянула воздух.

— Косметический карандаш отлично его закрасил.

— А как прошла встреча с Базом? Он сможет тебе помочь?

— Ах, Бренна, он был великолепен! Думаю, он меня спасет.

Басил Тейт в свое время был аспирантом Бренны, а теперь работах доцентом в Амхерсте[27]. Он специализировался на историческом контексте промискуитета и имел десятки связей, которые, по его словам, могли помочь раздобыть артефакты для выставки, посвященной британской куртизанке, жившей в начале девятнадцатого века. Большинство его знакомых, к сожалению, жили в Лондоне и Париже, но Баз назвал ей имя частного коллекционера в Филадельфии и одного своего друга, который работал в Нью-Йоркском Музее секса.

— Когда я думаю, сколько работы мне надо сделать, я начинаю задыхаться.

Бренна рассмеялась.

— Ты все успеешь. Тысячу раз говорила, что у тебя есть я.

Пайпер улыбнулась, понимая, что никогда не отвечала Бренне так, как собиралась сделать это сейчас.

— Ловлю на слове, — сказала она, и это была не пустая фраза.

Повесив трубку, девушка потянулась за копиями дневников Офелии, за которыми забежала в офис, прежде чем ехать домой. Первым делом предстояло выбрать дюжину цитат, чтобы потом увеличить и выставить их копии в рамочках на всеобщее обозрение. Пайпер просматривала уже знакомые слова и мысли, как вдруг заметила, что несколько страниц лежат не на своем месте. Это показалось ей странным, потому что она вроде бы не снимала зажимы и не перекладывала листы.

Впрочем, последнее время Пайпер пребывала в таком состоянии, что с трудом могла припомнить, какой на дворе век.

«Мэллойс» захлестнул неожиданный наплыв посетителей, и Мик помогал Каллену за стойкой часов до восьми, пока Эмили жонглировала закусками и основными блюдами. Когда Каллен стал без проблем справляться сам, Мик нашел себе тихий уголок и набросился на пирог с говядиной и картофельное пюре со шпинатом, заполировав все это великолепие от Эмили двумя пинтами «Мерфис». Только после этого, когда желудок заполнился и он удостоверился, что брат с невесткой будут обсуждать свои проблемы как взрослые люди, он включил на баре лампу и взялся за дневники Офелии Харрингтон.

Какое занимательное чтиво! Офелия была совсем еще девочкой, когда послала тетю с дядей куда подальше и начала жить своей жизнью. Лебедь была выше всяких похвал. А как вам этот Сударь? Мик смеялся от души. Это же надо, разгуливать в маске и лишать девушек невинности, настаивая при этом, чтобы они называли его «Сударем»!