— Еще эту гляньте, — отважно, словно куропатка, уводящая охотника от гнезда, курлыкнула Юлька, сгребая с полки великолепно беспробудную теперь Марьяну. — Славка, подними.

Старший сын резво кинулся на помощь — и кофр, за огромностью габаритов укрепленный на нижней полке при помощи лесенки на верхнюю, с грохотом рухнул к таможенным ногам. Только что не раскрылся сам, словно сундук, полный честно добытых с абордажа сокровищ. Тетка пиратски ухмыльнулась:

— Глянем, глянем.

На верхних полках было подозрительно тихо. Юлька не верила, что кто-то там до сих пор спит.

— Открывайте, — скучно скомандовала таможенница.

— Там только личные вещи.

— Открывайте.

Вскинув подбородок, Юлька наконец-то посмотрела ей в глаза с нескрываемой ненавистью. Блин, с самого начала повела себя не так, а теперь малой кровью уже не отделаться. В нашей стране в принципе нельзя идти на поводу у представителей власти, давая им уверенность в их правоте и силе — сами-то они до конца никогда в это не верят, и потому вовремя запущенный асфальтовый каток встречного хамства, брутальной ругани и грубого сопротивления обычно срабатывает, заставляет власть отступить, поджать хвост и удариться в бегство. Но стоит лишь начать говорить с ними по-человечески, деликатничать, искать мира — как они мгновенно срываются с цепи, наглеют, раздуваются, увеличиваются в размерах. И сражаться все равно приходится, но уже с настоящим монстром, набравшим силы. А что делать?

— Документы, — просвистела сквозь зубы Юлька, требовательно протягивая руку. — Ну?! И пошла отсюда.

Тетка дернулась, уловив перемену стилистики; затем набычилась и двинулась было вперед, на первом же шагу споткнувшись о кофр. Без драки не обойдется, тоскливо поняла Юлька. Придется и выдирать с мясом вещи из ее потных лапищ, и вцепляться в жирные волосы, и сдирать с топа пятьдесят шестого размера форменный кондишен, и орать благим матом при детях, — а затем разбираться с проводником, с начальником поезда, еще хрен знает с кем, потрясая журналистским свидетельством и угрожая всеми номерами статей, положенных за произвол в свободной стране. И единственное, что нам в данном раскладе поможет — так это полнейшая, стопроцентная, абсолютная уверенность в собственной правоте и победе. А потому о том, что будет, если не получится, нельзя даже думать. Не думать, кому сказала!..

Таможенница слегка подфутболила ножищей кофр, явно размышляя, начинать ли потрошить его самой — или все-таки попробовать нагнуть пассажирку? И внезапно взвыла, завопила, завизжала, зазвучала на весь вагон неплохо поставленным колоратурным сопрано.

Прямо перед ее физиономией качался в воздухе, периодически подпрыгивая и расставляя лапки, огромный мохнатый паук.

Тетка зажмурилась, развернулась и бросилась по коридору, уронив паспорт и детские свидетельства веером на спинку кофра.

— Мишка, — со смешанными чувствами проговорила Юлька. — Костик.

* * *

На берег накатывали волны.

Не коричневато-зеленые, как на культурном шельфе, не ультрамаринные, как на Острове, не купоросно-лазурные, как на неактуальных тропических пейзажах, а цвета сдержанной светлой синевы, словно разбавленной наполовину топленым молоком с розовато-жемчужным отливом. Накатывали медленно и важно, не догоняя друг друга, не спеша, не сбиваясь с ритма. У самого берега каждая из них, изогнувшись напоследок, широко разливалась мягкой теплой пеной, обнимая и окольцовывая головы и спины валунов, выступающих из воды. Потом плавно отступала, оставляя половину округлых камней на суше, в объятиях серебристого песка. Затем накатывала следующая. До бесконечности, до головокружения, до транса.

Детям, разумеется, было пофиг. Завидев море, все четверо мгновенно бросились купаться, через плечо сделав вид, будто просят у мамы разрешения, и Юльке ничего не оставалось, кроме как притвориться вслед, что она разрешает. Издали детские головы и валуны удачно прикидывались друг другом, и отслеживать безопасное купание было непросто. Юлька и не отслеживала. Она и так знала, что все будет хорошо.

Соловки. А вы думали, я не смогу. Ничего подобного, я могу всегда. Сама.

Мне не нужны ничье благословение, одобрение и материальная помощь. Совершенно не обязательно кому-то звонить, кого-то использовать, запускать какие-то странные трудноотслеживаемые схемы. Если я решила вывезти детей на Соловки, то я так и сделала, причем самым простым, легальным, доступным каждому путем: заработала денег. А что их не осталось ни на что другое, так об этом я подумаю даже не завтра, а через три недели, после смены — и придумаю что-нибудь, куда я денусь.

И нечего говорить, будто это мой выбор, глупый женский приоритет, для которого пришлось, скрепя сердце либо глазом не моргнув, пожертвовать куда более важными и весомыми вещами, ничего подобного. Просто, когда я ставлю цель, все остальное само собой съеживается, отползает на задний план, теряет значение. А когда проявится и актуализируется вновь, мы наведем фокус, разберемся, подтянем хвосты, успеем, догоним, наверстаем, сделаем — и даже лучше, чем было и было бы.

Кстати, блок про «где тепло и хорошо» мне всегда казался самым слабым во всем сценарии, его по-любому надо переделать. Логично писать документалку о тех местах, где удалось не просто пробежаться галопом, а пожить и осмотреться. Да и подобрать локации, наконец.

— Мама!

— Мам!

— Ма-а-ам!

— Купаться иди!

Она подпрыгнула, помахала, кивнула несколько раз; дети завизжали от восторга. Сбрасывая шорты, Юлька снова огляделась по сторонам: побережье изгибалось в оба конца, словно в сферическом объективе, тонким лезвием серебряного песка, россыпью разноцветных валунов, шатрами могучих сосен, белыми, охристыми и кремовыми зданиями отелей и лагерных корпусов. Людей почти не было видно, парадокс Беломорья, о котором рассказывали взахлеб все, кто возвращался отсюда: популярнейший курорт мира ухитрялся оставаться просторным, первозданным, на первый взгляд практически безлюдным. Возможно, мы тут и не встретимся ни разу — не будем уточнять, с кем, — и даже скорее всего, а жаль. Хотелось бы, чтоб он нас тут увидел, чтоб до него дошло. Чтобы знал!..

Хотя по большому счету, разумеется, пофиг.

Стянула через голову топик с ненужным уже, отцепить и сунуть куда-нибудь подальше, кондишеном. И под радостные детские крики неловко запрыгала по валунам, с перехватом дыхания встречая — щиколотками, коленями, бедрами, животом — мягкие и светлые соловецкие волны.

* * *

— Младших оформляем в один этап или в разные?

— В один! — хором сказали Мишка и Костик.

— В разные, — посоветовала Юлька. — Дерутся, вы с ними не справитесь.

— Не беспокойтесь, — улыбнулась лучезарная девушка-администратор. — У нас прекрасные вожатые и надзира… воспитатели. У всех имеется опыт работы и с такими детками… из альтернативных семей.