- Верно, господин Шеню. Откуда она берётся?

- Э-э-э… самозарождается на кладбищах. В случае плохой смерти, неправильного упокоения, или массовой вспышки активности нежити на кладбище.

- В целом верно. Господин ле Фуа, какую смерть мы называем плохой?

- Случившуюся не в бою и не от естественных причин. Или если он, ну, не хотел умирать, а его не спросили.

- Странно, правда? Не хотел, а его не спросили, - покачал головой профессор. – Ох, мои дорогие юные друзья, я не вижу иного способа объяснить вам, что теорию нужно знать, кроме как – показать эту самую нежить.

Все замолкли на мгновение, а потом раздался вопль Ансельма де Риньи:

- Ура!

И это оказалось почему-то так смешно, что рассмеялись все, и профессор в том числе.

- Кто видел нежить? – спросил профессор.

- Я, - сказал Дион ле Фуа.

- Что это была за нежить?

- Дух моего покойного прадеда-некроманта. Он не был агрессивным, он просто, ну, приходил поговорить.

- Как интересно. И в каком виде он приходил? – поинтересовался профессор.

- Во сне.

- Дурак, это не нежить.

- Нежить не снится, она наяву приходит.

- Во сне – это совсем другое, тогда ко мне во сне король Анри приходил, когда я маленький был, он теперь что, тоже нежить?

- Тихо, - сказал профессор, не повышая голоса, и все разом угомонились. – Кто скажет, в чём была ошибка коллеги?

- В том, что это не нежить. Он некроманта не может остаться нежити, - фыркнула Грейс.

- Верно, госпожа Торнхилл. А если какие-то родичи или знакомцы являются нам во снах, что это значит? – профессор обвёл аудиторию.

- Не то, - громко заявил Анатоль.

- Что они нам просто снятся, да и всё, - брат пихнул его в бок.

- Не вполне, но пока сойдёт, - вздохнул профессор. – Так вот, о настоящей несомненной нежити. Следующее практическое занятие у нас произойдёт в таком месте, где мы сможем увидеть и ощутить эту самую нежить.

- На кладбище что ли? – недоверчиво спросил Ансельм.

- Почти. На кладбище, где никого не хоронили уже более двухсот лет, а до того хоронили много и активно. В Льенском некрополе.

Ответом профессору был восхищённый вздох.

- Правда-правда? – восторженно спросил Анатоль.

- Совершенная правда, мой юный друг. Льенский некрополь с нынешнего учебного года является нашей официальной базой практики. В этом месте регистрируются устойчивые самовоспроизводящиеся скопления нежити, в том числе – заведомо агрессивной антропоморфной нежити старше пятисот лет.

- Сколько-сколько? – вытаращился Ансельм.

- Пятисот, глухая тетеря, - фыркнула Грейс. – И что, мы прямо сможем посмотреть?

- Сможем, - закивал профессор. – Но для этого нам нужно вспомнить, что мы знаем о защите.

- Мы можем создать щит, - сообщил Анатоль.

- В самом деле? – оживился профессор. – Это очень радостная лично для меня новость, и я готов посмотреть на ваш щит прямо сейчас. Вперёд.

Увы, щит Анатоля продержался только семь секунд.

- Вас съедят раньше, мой юный друг, чем вы вспомните, как это следует делать, - вздохнул профессор.

- А что, некромантов тоже едят? – изумился Дион.

- А вы думали – просто со стороны любуются? – поинтересовался профессор. – Вовсе нет. Ещё как едят, и добавки просят. Некроманты для нежити – лакомство, от некромантов нежить жиреет и размножается. Другой господин де Риньи показывает мне свой щит.

Щит Ансельма никак не хотел устанавливаться.

- Вас съедят ещё раньше, чем вашего брата, поздравляю. Господин ле Фуа?

Дион установил щит на целых три минуты.

- Ну хоть что-то приличное, слава господу, - закивал профессор. – Господин Коссе?

Антуан смог продержать щит семь минут.

- Вы молодец, господин де Коссе. Госпожа Торнхилл, ваш щит?

Грейс изловчилась и установила на десять минут, и профессор даже пытался его пробить и смять, и все с интересом наблюдали за попытками. Удалось – но очень не сразу.

- Госпожа Грейс, вам приз, - профессор порылся в карманах, извлёк оттуда шоколадную конфету в золотистой фольге и протянул девушке. – Господин Шеню, вам слово.

Леон даже немного испугался – а вдруг у него не получится? Это вам не в тени проваливаться и не простецов пугать. И даже не тест у Роша. Он собрался, ощутил на кончиках пальцев знакомое покалывание, выпустил немного силы и заключил себя в кокон. У однокурсников шиты были прозрачными, только ощущались, но никак не были видимы. Леон попробовал сделать свой щит серебристым – и у него вышло. Кокон серебрился в свете ламп, и немного поблескивал.

Щупальце силы выползло из ладони профессора и принялось исследовать прочность щита. Создавать давление в разных местах, провоцировать разрыв, пытаться отвлечь Леона и заставить его утратить концентрацию. Когда щупалец стало три, Леон завертел головой, отвлёкся… и щит рассыпался.

- Кто следил за временем? – профессор оглядел всех.

- Тринадцать минут сорок секунд, - сообщила Грейс.

- Отлично, господин Шеню. Также прошу обратить внимание, что господину Шеню удался видимый щит. Всем нужно стремиться к такому результату. Леон, твой приз, - профессор протянул конфету Леону. – А теперь послушайте меня, - и профессор так веско это сказал, что замолкли даже оба де Риньи. – Завтра наше практическое занятие начнётся здесь за четверть часа до полуночи. Всем одеться тепло и удобно, чтобы не стучали там мне зубами от холода. Я пойду первым, вы за мной – все разом. Я выйду и поставлю щит, чтобы вам можно было выйти и осмотреться, но вообще нужно будет научиться выходить и сразу же активировать защиту. Завтра наша задача – посмотреть на нежить в её естественной среде обитания. И ещё – посмотреть, как её можно развоплощать. Не геройствовать ни в коем случае, ясно, господа де Риньи? Никакой самодеятельности! Смотреть. Делать выводы. После того, как посмотрим, возвращаемся сюда и обсуждаем, что видели и что делали.

- А что, потом к первой паре вставать? А если до утра пронаблюдаем?

- Наша первая пара перенесётся на это время. Придёте ко второй, сразу же к де ла Мотту.

- Ура.

Нужно ли говорить, что Леон до той самой полуночи не мог думать ни о чём другом? Ни о каких других предметах, ни о каких слухах о проверке чего-то глобального в Академии, ни о том даже, что Роберта Симс спросила после пары у Роша, что с ним такое и почему он никого не видит перед собой. Леон изумился, извинился – потому что налетел на неё с разбегу, и даже попытался улыбнуться, но она смотрела сурово.