К прошлым эмоциям примешивается искреннее изумление. А брат переводит взгляд на Ирая в поисках ответа.

– У неё тяжелая рука, – как ни в чём не бывало отвечает косторез.

– Ты умер, – хрипло и потрясённо выдавливаю я, не отрывая взгляд от Валада. – Я видела твоё тело.

Натянутая улыбка сползает с лица брата, уступая место тоске во взгляде.

– Вела… – он тянет ко мне руки, но я отступаю на шаг, нервно мотая головой.

– Я видела кровь в твоей комнате и топор в твоей спине, – не унимаюсь я, будто передо мной призрак, забывший, что ему не место в мире живых, а мне приходится объяснять ему очевидное. – Тебя похоронили.

– Вот последнее утверждение спорное, – неуверенно бормочет он, а потом делает порывистый шаг ко мне и крепко обнимает.

Он удерживает меня в объятиях, пока я пытаюсь справиться с замешательством от мысли, что его смутила лишь последняя фраза, сказанная мной.

Валад крепко прижимает мою голову к своей груди, я прислушиваюсь к его частому сердцебиению, не вырываюсь, но всё тело вновь деревенеет. Старший брат перед моими глазами, но я никак не могу осознать, в какой реальности нахожусь и как всё это произошло.

– Ты привёл мою сестру, Ирай. Мою сестру! – Валад старается говорить, не повышая голоса, но слова выходят с напряжением, сквозь зубы. Я щекой ощущаю гул голоса в грудной клетке брата. – Ты мог привести кого угодно, но только не её.

– Она представилась другим именем, а ты сказал, что твоя сестра умерла! – с таким же напряжением отвечает ему косторез.

– Неужели ты не мог заметить, насколько мы похожи?! – не принимая оправданий, упрямится Валад и сильнее прижимает меня к себе, словно кто-то может меня отнять.

– Она в разы красивее тебя! – не менее порывисто огрызается Ирай. – А тебя я не видел два года, Валад! И получил только треклятую записку на Иванов день. Так сложно было встретиться со мной, а не пугать деревенских своей маской?!

Он действительно был там.

На празднике. Морок с маской ворона.

Брат судорожно выдыхает. Я упираюсь ладонью ему в грудь, отстраняясь. Он не удерживает, но и не даёт отойти дальше чем на шаг.

– Тебя ведь зовут Ясна, верно? – в разы мягче интересуется Валад у моей сестры.

– А ты действительно Валадан ашорский? – в замешательстве спрашивает та. Она продолжает сжимать меч в руке, но остриё направлено в землю. Ясна, как и я, не знает, как реагировать на происходящее.

– Да, и спасибо. Я знаю, что ты заботилась о Веле.

– Да откуда тебе знать? – едва слышным шёпотом бормочу я, отступая ещё на шаг. – Ты умер! – повышая голос, я напоминаю о главном вопросе, на который я всё никак не могу найти ответ.

– Вела…

– Нет! – отрезаю я. Теперь воздух легко попадает в мои лёгкие, все слёзы высохли, оставив разве что жжение в глазах. – Если ты не умирал, то, проклятье, где ты был?! Где был, пока умирала наша мать?! Что делал, пока я не могла даже говорить и есть твёрдую пищу?! Почему ты не вернулся домой?!

Я уже не просто повышаю голос, я кричу, не заботясь, что нас кто-то может услышать. Не задумываюсь, как много Ирай может узнать о нашей семье. Хотя, судя по всему, он знает о моём брате даже больше, чем я. Валад терпеливо дожидается, пока поток слов закончится.

Я шумно втягиваю воздух и ещё несколько раз разъярённо напоминаю о том, что мне поведали о его смерти. Рассказываю, что тело княжича растоптали перепуганные кони настолько, что его даже не смогли опознать. Во всех подробностях описываю свой старый недуг и отстранённость отца. На последних фразах бок отзывается болью, и я неожиданно сгибаюсь, ощущая последствия нашего короткого поединка.

Валад бросается ко мне, поддерживает под локоть, не давая упасть. Ясна оказывается рядом, помогает дойти до ближайшего дерева. Я со стоном сползаю по стволу и тяжело опускаюсь на траву.

– Что произошло? – брат садится рядом, пока Ясна разматывает мой пояс, чтобы взглянуть на рану.

– Она в одиночку встретилась с бесом, – отвечает за нас Ирай, но он единственный продолжает держаться на почтительном расстоянии.

Ясна стремительно разматывает бинты, пропитанные свежей кровью. Валад бросает недоверчивый взгляд на соратника, но на лице отражается понимание, когда он видит шрамы на моём боку.

– Разошёлся один, но немного, – с облегчением заключает Ясна. – Косторез, принеси мазь и чистую ткань.

Тот подчиняется и направляется к нашим седельным сумкам. Возвращается так быстро, что я едва успеваю заметить его отсутствие. Подняв на него глаза, вижу, как шок от произошедшего повлиял на Ирая. Вся привычная спесь и лукавство исчезли из взгляда, он растерян из-за развернувшейся перед ним сцены не меньше меня. Теперь он знает моё настоящее имя и кто я такая.

– Вела, какого чёрта ты пошла на беса в одиночку?! – отвлекает меня Валад. – Чудо, что ты уцелела!

– Ты вообще мёртв! – незамедлительно рявкаю я. – Так что не говори мне об аккуратности!

Ясна издаёт смешок. Она быстро наносит обеззараживающую кашицу из трав, но тихо посмеивается, чем удивляет нас всех.

– Что? Она весьма справедливо тебя заткнула, княжич, – оправдывается Ясна при появлении неодобрения на лице Валада.

– Похоже на твою работу, Ирай. Ты зашивал мою сестру? – Не знаю, чего больше в голосе Валада: удивления или недовольства.

Косторез, похоже, тоже это чувствует и явно не хочет признавать, что раздевал меня ради этого.

– Он спас мне жизнь, – неожиданно ворчу я, помогая Ираю. – А вот ты пока что не ответил ни на один вопрос!

Ясна заматывает меня чистым бинтом и помогает привести одежду в аккуратный вид.

– Я принесу оставшийся хворост. Ты, косторез, приготовь еду. А брат с сестрой пусть разберутся, – раздаёт указания Ясна и поднимается на ноги.

Ирай возвращается к убитым кроликам, которых принёс с охоты, а Валад помогает мне подойти ближе к недавно созданной костровой яме. Я рассматриваю брата внимательнее, пока он складывает в кучу первую охапку древесины. Несмотря на лето, на нём, как и на косторезе, тёмная одежда, а поверх рубашки кожаная броня. Я несколько раз моргаю, дожидаясь, пока эта галлюцинация или новый кошмар всё-таки растворятся, но что бы я ни делала, Валад остаётся здесь.

– Я действительно умер, Вела, – начинает брат, подбирая слова.

Он уверенным движением получает искру и поджигает сухие ветки. Такое простое дело, но вызывает у меня недоумение даже больше, чем услышанные слова. Известному мне Валаду было десять лет: он любил страшные сказки, пироги с капустой, квас и игры со мной. Однако этому молодому мужчине уже двадцать три, он сам является персонажем страшных сказок, мечом орудует лучше любого дружинника нашего отца и, судя по мышцам на руках, вполне способен свернуть человеку шею.