– О да, – подтвердил Скэрти. – Я надеюсь, у пострадавшего курьера не было никаких неприятностей в связи с этой историей?

– Уволен со службы, – раздалось в ответ.

– Ах, бедняга! Мне кажется, он уже был достаточно наказан перенесенным испугом, не говоря уже о пропаже лошади, кошелька, часов и медальона с локоном. Ха-ха-ха!

И Скэрти громко расхохотался. К нему присоединился Стаббс, а серые стальные глаза посланца сверкнули холодной усмешкой, ясно свидетельствующей, что он отнюдь не сочувствует попавшему в опалу королевскому курьеру.

– Корнет Стаббс, – сказал Скэрти, повернувшись к младшему офицеру и указывая на курьера, – позаботьтесь, чтобы кавалер не умер у нас от голода и жажды... Вы извините меня, сэр, я должен ознакомиться с депешей короля. Может быть, потребуется ответ.

Корнет, пригласив курьера следовать за ним, вышел из комнаты. Оставшись один, Скэрти подошел к окну с депешей в руках и, сломав королевскую печать, начал читать:

«Его величество король – капитану Скэрти, командиру кирасиров в Бэкингемском графстве.

В дополнение к ранее полученным распоряжениям приказывается сим капитану Скэрти произвести в Бэкингемском графстве набор солдат для несения службы в королевском кирасирском полку; настоящим капитан Скэрти уполномочивается также королевской властью предлагать каждому новобранцу премию, как это указано в сопроводительной грамоте.

До сведения его величества дошли слухи о том, что в вышеназванном графстве имеются нелояльные граждане, кои осмеливаются выражать свое недовольство королевским правительством, позволяют себе разные незаконные действия, собираются на тайные совещания, произносят бунтарские речи, подстрекают народ против королевского правительства и особы его величества, равно как и против благосостояния церкви и государства. Посему его королевское величество приказывает честному и верному слуге капитану Скэрти производить розыски, обнаруживать и держать на заметке всех недовольных; и коль скоро будет найдено достаточно веское доказательство их нелояльности, тем самым предписывается ему сообщить о том председателю королевского совета, коим будут приняты меры для предания сих бунтовщиков суду «Звездной палаты» или Верховному королевскому суду, или любому другому суду, дабы они понесли за свои преступления должное наказание.

Приказ издан во дворце в Уайтхолле.

(Подписано) Carolus Rex»

– Ну-ну! – воскликнул Скэрти, окончив чтение депеши. – Приятные на меня взваливают обязанности, нечего сказать! Чтобы я выступал в роли шпиона! Король забывает, что я дворянин! Первой части приказа я повинуюсь охотно. Мой отряд требует пополнения, и я надеюсь, что, увеличив его численность, получу наконец чин полковника, который мне уже давно следует иметь. Ну, а насчет того, чтобы ходить по харчевням да по кабакам и подслушивать разные глупые речи, которые Джек говорит Джиму, а Джим повторяет Колину, приукрасив на свой деревенский лад, – это уж простите, ничего подобного делать не стану! Разве только... – добавил он, многозначительно улыбнувшись, – разве только сама королева мне прикажет. Чтобы угодить ее величеству, я готов обратиться в сидельца винной лавки и подслушивать разговоры у стойки... Стой, тут что-то еще приписано! Постскриптум! Может быть, как в женских письмах, это и есть самая важная часть письма?

«После подписания сей депеши его величество был осведомлен, что один из подданных его величества, по имени Генри Голтспер, более всех других усердствовал в подстрекательских действиях и вышеупомянутых бунтарских выступлениях; полагают, что вышеуказанный Голтспер является деятельным орудием и помощником врагов королевского правительства. Посему капитану Скэрти предписывается наблюдать за действиями Голтспера, и, если в его поведении будет обнаружено что-либо, являющееся достаточной уликой для обвинения перед «Звездной палатой», капитану Скэрти поручается принять меры и арестовать указанную личность. Его величество, предоставляя капитану Скэрти свободу действий, полагается на его благоразумие и осторожность, ибо, ежели привлеченный к суду подданный его величества окажется невиновным, сие может возбудить недовольство и навлечь нарекания на правительство его величества.

С. R.».

– Шпионить! – вскричал Скэрти, дочитав до конца и вскочив с места. – Мне предлагают шпионить за ним! Что ж, принимаю с благодарностью! Будьте покойны, ваше величество, все будет сделано как нельзя лучше!.. Разве я не был прав? – продолжал он, расхаживая из угла в угол и победоносно размахивая депешей. – Женщины умницы: самое приятное они приберегают под конец. Вот и в этом письме самым приятным оказался постскриптум! Итак, мастер Генри Голтспер, я всегда думал, что в вас есть что-то подозрительное, с того самого тоста на постоялом дворе. Ну, а теперь вы у меня в руках и не вывернетесь – нет, клянусь честью, или я не Ричард Скэрти, капитан королевских кирасиров! Но только не надо спешить. Я должен быть в высшей степени осторожен. Так советует король. Ну что ж, он может быть спокоен: я знаю, когда надо грозить и шуметь, а когда действовать исподволь. Да, нужно иметь улики. Я думаю, с этим затруднений не будет, когда красный бунтовщик предстанет пред судом. Улики я найду! Не бойтесь, ваше величество, улики я раздобуду! А нет, так создам их! Много ли надо, чтобы удовлетворить наш праведный суд, «Звездную палату»! Ха-ха-ха!

И с этим язвительным смехом Скэрти быстро вышел из комнаты, словно торопясь сразу же приступить к поискам этих улик, которые он во что бы то ни стало решил достать.

Мы покинули Бет Дэнси в тот миг, когда она, устремив взор на обожаемого человека, ждала с замиранием сердца, чтобы он переступил порог ее хижины.

Но не одни только глаза Бет следили за Генри Голтспером и не только у нее трепетало сердце при его приближении. Еще одно сердце, переполненное совсем другими чувствами, колотилось в груди, – сердце ее отвергнутого обожателя.

Расставшись со своей жестокой возлюбленной, Уилл Уэлфорд пошел по лесной чаще, не глядя, куда идет. Счастливое будущее – супружеская жизнь с Бет Дэнси, о которой он давно мечтал, отодвинулась и померкла после полученного им решительного отказа. И мир молодого лесника, как он ни был ограничен, обратился ныне для него в полный хаос.

Некоторое время он шел, повторяя про себя мстительные, злые слова, которые он бросил Бет на прощание.

Но когда он вспомнил, что Бет встретила его разряженная, в праздничном платье, у него внезапно мелькнуло подозрение, что она, наверно, кого-то ждала. Эта мысль заставила его остановиться. Если даже Бет отвергла его и не оставила ему никаких надежд, он все равно должен открыть, кто же этот счастливый соперник, для кого она так нарядилась.

Что соперник существует, Уилл не сомневался. Все поведение девушки, ее беспокойство, пока он был там, явное желание, чтобы он пошел догонять ее отца, и, наконец, то, как она захлопнула перед ним дверь, – все указывало на ее желание отделаться от него как можно скорее. Как ни глуп он был, но даже у него хватило ума сообразить это.