Отвела взгляд, но решимости не потеряла. Бьет по больному. Разве можно сравнивать их? Разве можно заставлять меня делать выбор?

— Ты позаботишься о том, чтобы он вырос хорошим мальчиком. А если я не попытаюсь помочь Алану… Я себе этого никогда не прощу. Понимаешь?

— Понимаю. Без магии точно не справиться?

— Нет, — покачала головой и тяжело вздохнула. Таз с водой тяготил руки, но это меня мало волновало. — Учитывая его возраст, вес и прочие факторы, заклятье на него было наложено приблизительно дня три назад.

— Три дня? — недоверчиво уточнил он. — Почему болезнь развилась так быстро?

— Потому что он слишком мал. Именно поэтому срок сократился почти вдвое. Ирбис, еще пара часов — и начнут появляться нарывы, к утру они лопнут… И тогда… — я сглотнула, — …тогда его уже никто не спасет.

Тишина, от которой мороз пробежал по коже.

— Я понял… Иди к нему, я скоро буду. И даже не думай что-то делать без меня.

— Хорошо… И спасибо.

Прежде чем он что-то успел сказать, я развернулась и быстро вышла.

Войти в комнату я так и не смогла, замерла в проеме, не в силах отвести взгляда от Коры, которая, прижав голову сына к своей груди, тихо напевала ему колыбельную. Слов почти нельзя было разобрать. Уж слишком тихо она пела, да и голос то и дело срывался от сдерживаемых рыданий. Я не говорила Коре о своих мыслях и страхах, но молодая женщина уже поняла все.

Как же хотелось сказать ей, что не все потеряно, что Алан еще будет жить. Но я не была уверена, что у меня все получится. А давать напрасные надежды… Имела ли я на это право?

— Это его любимая песня, — подняв на меня взгляд своих фиалковых глаз, прошептала она. — Я пела ее каждую ночь перед сном.

— И будешь еще петь, — попыталась улыбнуться я. — Обязательно будешь. Киан тоже любит эту песню.

— Ты же знаешь, что это неправда. Что мой мальчик не встретит этот рассвет живым. Он уйдет к богам.

— Я сделаю все, чтобы этого не случилось.

— Мы сделаем, — произнес Снежный, становясь рядом со мной. Перевертыш принял человеческий облик и надел чьи-то штаны. Теплые руки мягко обхватили меня за плечи, даря такую необходимую уверенность. — Кора, ты не могла бы нас оставить?

— Что вы собираетесь делать?

— Спасать Алана.

— Кора, идем, — Бурый протиснулся между нами и подошел к жене. Сел на колени и осторожно коснулся влажных от пота волос сына. — Они позаботятся о нашем мальчике.

Медведь бережно обхватил жену за талию, помогая подняться. В его синих глазах, когда он в последний раз посмотрел на своего сына, было столько боли, что я сама едва не расплакалась. Если Кора, как женщина, могла выразить свое горе через слезы, то Бурый этой прерогативой не обладал.

— Сделаем все, что в наших силах, — пообещала я.

Мы сели рядом с мальчиком, что вновь стал метаться в бреду и жалобно всхлипывать.

— Миа, последний раз спрашиваю: ты уверена?

Перевела взгляд с Алана на Ирбиса.

— Не дай мне сойти с ума, — шепнула в ответ и закрыла глаза, затаив дыхание.

Его приближение я почувствовала задолго до того, как он коснулся амулета. Перевертыш провел пальцами по ремешку и аккуратно снял.

В следующее мгновение сила вернулась ко мне.

Невозможно передать словами эти ощущения, которые водопадом эмоций накрыли меня с головой. Словно я и не жила до этого момента. Без этой силы, без способностей это была не жизнь, а одна сплошная мука.

С трудом удалось заставить себя отвлечься от этих ощущений и сосредоточиться на умирающем ребенке, счет жизни которого уже шел на минуты.

Время… Его же совсем мало осталось. В любую минуту Ирбис может заметить признаки возобновляющейся лихорадки и надеть на меня амулет.

А я тратила его драгоценные крупицы на собственные восторги, вместо того чтобы заняться Аланом.

Подвинулась ближе, положив одну ладонь на лоб, другую — на вздрагивающую грудную клетку. Слова заклинания легко сорвались с губ, и сила словно потекла из моих пальцев прямо в него. А я только и могла, что радоваться своему расширенному резерву. Именно благодаря ему есть шанс спасти мальчика.

Я не следила за временем, не смотрела по сторонам. Для меня в тот момент существовали только ребенок и стремление спасти его. Пот застилал глаза, а голос начал срываться от напряжения.

Но я сильная и со всем справлюсь. По-другому ведь просто не может быть.

Это раньше, с прошлым резервом, все могло бы закончиться иначе, нужны были амулеты подзарядки или теплый перевертыш рядом, из которого можно было пить силу. Но сейчас все иначе. Я сильная. Гораздо сильнее любого мага из нейтральных земель. Даже если собрать их вместе, я все равно буду могущественнее… Никто не сможет встать у меня на…

В следующее мгновение меня просто отрезало от силы, и я сломанной куклой свалилась прямо в объятия Ирбиса.

— Успел, — шепнул, прижимая меня в себе, и осторожно коснулся губами моих губ. Это был не поцелуй, а мимолетное прикосновение, но отчего-то очень сладкое. — Больше никогда, Миа… слышишь? Больше никогда ты не будешь так делать.

Кивнула, с наслаждением чувствуя тепло и силу его объятий. Хм, я так скоро привыкну. И отчего-то совсем не против этого привыкания. Разве это плохо — хотеть большего, чем есть на самом деле?

— Как он? — прошептала одними губами.

Но Снежный услышал, взглянул на мальчика, после чего опять повернулся ко мне:

— Спит, судорог больше нет. Ты спасла его, Миа. У тебя получилось.

— Компрессы… Настойка… Надо… продолжать.

— Надо. — Перевертыш легко встал, все так же бережно держа меня на руках. — Я скажу Коре, она все сделает, а тебе надо поспать.

— Но…

— Миа, мы это уже проходили. Сейчас у тебя нет сил даже на то, чтобы голову прямо держать. Такой резкий скачок магического фона лишил тебя не только магических, но и физических сил. Поспи. Если будет что-то важное, я тебя обязательно разбужу, — пообещал он, неся меня куда-то.

— Обещаешь? — сонно вздохнув, прошептала я, закрывая глаза и прижимаясь к его обнаженной груди. И мысленно прошептала: «Жаль, что нет шерсти, она так вкусно пахнет…»

— Обещаю, — Ирбис неожиданно мягко фыркнул и тихо добавил: — Будет тебе шерсть. Все, что захочешь, а теперь спи, — и уложил на мягкую шкуру.

Кивнула и провалилась в сон.

Проснулась я неожиданно. Распахнула глаза, вглядываясь в темный потолок. Все тело болело и ныло от переутомления, но это было не страшно. Страшнее