Она закончила мыть пол в столовой и как раз составляла посуду со стола на поднос, когда вошел мистер Бэйли.

— Ты что, глухая? Мы звонили, чтобы ты подала кофе, — сказал он воинственно.

— Я заканчиваю в семь часов, — сказала она, глядя прямо ему в глаза. — Я еще здесь и убираю со стола, потому что сегодня Рождество.

— Ну если у тебя такая точка зрения, можешь убираться прямо сейчас, — сказал он, погрозив ей своим пухлым пальцем.

Адель знала, как тяжело найти работу, и ей уже нравилось, что у нее есть собственные деньги. Она собиралась было извиниться, и тут ей вдруг пришло в голову, что если она сейчас отступит, то потеряет чувство собственного достоинства, а это было для нее намного важнее, чем просто деньги.

— Прекрасно, — сказала она, снимая передник и швыряя его на стол. — Я с большим удовольствием приготовлю рождественский ужин для своей бабушки, которая по-настоящему оценит мои старания.

Он был готов вспыхнуть, и на мгновение она подумала, что он собирается ее ударить.

— Как ты смеешь? — прошипел он. — Ты разлила суп по всей комнате и не отвечаешь на звонки. Что ты за прислуга?

— Я такая прислуга, которая увольняется, — сказала она с большей смелостью, чем на самом деле у нее была. — Хватит уже с меня оскорблений, я их не заслуживаю.

— Ты наглая маленькая тварь! — взорвался он. — Моя жена сказала, что ты можешь быть очень колкой, и теперь я понял правду — ты пользуешься ее добрым характером.

— Каким добрым характером? — возразила Адель, рассерженная и готовая сражаться с ним любым оружием. — Вы знаете не хуже меня, кто она такая, разве не из-за этого вы вышвырнули ее из собственного дома? Если бы не я, она умерла бы голодной смертью в грязном доме.

— Убирайся вон! — крикнул он дрожащим от ярости голосом, указывая на дверь.

— Я как раз это и делаю, — сказала она, идя к кухне, чтобы забрать свое пальто. Она на секунду задержалась в дверях, обернулась на мистера Бэйли и широко улыбнулась. — Гусь уже поддавлен на завтра, и вам просто нужно будет поставить его в печь часов в шесть утра, когда начнете растапливать ее. Начинка, овощи и пудинг в кладовой. Счастливого Рождества.

Он прыгнул к ней и ударил ее по лицу.

— Как ты смеешь? Кем ты себя считаешь?

— Я себя никем не считаю, я просто знаю, кто я есть, — сказала она, сдерживаясь, чтобы не тронуть горевшую щеку. — И я намного более приятный человек, чем вы, это уж точно.

Он схватил ее за руку, и она приготовилась к очередному удару, но он не ударил ее, просто протащил по коридору по направлению к входной двери.

— Убирайся сию же минуту! — заорал он на нее, не обращая внимания, что был сильный дождь и она все еще была без пальто.

— Тогда будет лучше, если вы, уезжая, заберете с собой жену, — парировала она, выходя на дождь. — Она не найдет здесь никого, кто возился бы с ней как нянька, как это делала я.

Дверь захлопнулась прежде, чем она успела закончить фразу.

Дождь лил еще сильнее, чем днем, и к тому времени, как Адель шага спускаться с холма, она промокла до нижнего белья, а в ее туфлях хлюпала вода. Слезы смешивались с каплями дождя на ее лице, но это были слезы гнева, а не раскаяния.

— Адель, подожди меня!

Она повернула голову на звук голоса Майкла и увидела, как он спешит по дороге к ней, но решительно продолжала тащиться вперед.

— Адель, я так сожалею, — выдохнул он, поравнявшись с ней.

— Это я должна тебя жалеть, — сказала она резко. — Твой отец отвратителен.

— Я знаю, — согласился он, переводя дух от бега. — У меня нет для него оправданий.

— Он ударил меня и вышвырнул вон, — сказала она возмущенно. — Он не имел права так поступать. Я делала все, что могла, для твоей матери. Мне теперь жаль ее, я начинаю понимать, почему ее нервы так расстроены.

— Пожалуйста, вернись, — умолял он. — Мама так побледнела, когда услышала, что ты ушла. Она знает, что без тебя не справится.

— Хорошо, — сказала вызывающе Адель. — Надеюсь, что вся твоя семья будет страдать, они этого заслуживают.

— И я тоже? — спросил он, схватив ее за руку.

— Нет, ты не заслуживаешь, — сказала она, стряхивая его руку. — Я всегда думала, что мне не повезло с матерью. Но теперь, когда увидела твоих родителей, я поняла, что ты заслуживаешь больше жалости. А теперь иди домой и оставь меня в покое.

— Если ты думаешь, что я тебе позволю одной пойти домой в темноте и в дождь, ты ошибаешься, — сказал он.

— Ты рискуешь восстановить бабушку против себя, — предупредила она его. — Не рискуй, Майкл.

— А я все-таки рискну, — сказал он. — Мне нужно перед ней извиниться.

Они не разговаривали всю дорогу, потому что ветер был таким сильным, что сбивал их с ног, а дождь был больше похож на ледяной душ.

Хонор была уже в постели, когда они добрались до коттедж, поэтому Адель пришлось постучать в окно спальни, чтобы она их впустила. Бабушка открыла дверь со свечой в руке, на ее плечи поверх ночной рубашки была наброшена шаль.

— Что случилось? — спросила она, потом, увидев, что на Адель нет пальто, быстро втащила ее внутрь, резко сказав Майклу, что надеется, что у него есть хорошее объяснение, почему он привел ее домой вымокшей до костей.

Как только Адель очутилась в доме, она тут же выложила все, что произошло.

— А ты, Майкл? Почему ты не защитил ее? — спросила бабушка, зажигая масляную лампу.

Майкл объяснил, что не присутствовал при развязке.

— Я не знал, что отец так себя поведет, — сказал он. — Он все время повторял: «Почему она не отвечает на звонок?» — и я сказал, что пойду посмотрю, но он велел мне оставаться на месте. Брат сказал, чтобы я не вмешивался, и тут я услышал крики отца. Мне так стыдно, что я не вмешался раньше.

— Это было трусостью с твоей стороны, но я прекрасно понимаю, ведь он запугивал тебя всю жизнь, — сказала бабушка решительно. Она подтолкнула Адель по направлению к ее комнате, велев ей быстро снять с себя мокрую одежду.

Майкл стоял на месте, повесив голову, и с его одежды на пол шала дождевая вода.

— Когда-нибудь тебе придется восстать против отца, — сказала резко Хонор. — Хамы процветают на слабости других. Но я считаю, ты не законченный трус, потому что ты все-таки побежал за Адель и у тебя хватило смелости объясняться со мной. Но теперь тебе лучше пойти домой и выбраться из этой мокрой одежды.

— Мне так жаль, миссис Харрис, — проговорил Майкл.

Хонор увидела, что он дрожит от холода и шока.

— Тебе не нужно извиняться за своего отца, — сказала она. — Я, безусловно, с этим разберусь, но думаю, что ради мира в твоем доме единственное, что ты должен сказать, — это то, что проводил Адель домой.