не может дать отпущение грехов от своего имени. Причина в том, что как конечное существо он тоже обречен, и мы читаем эту гибель в его собственных ошибках, в его истощении. Искупление может прийти только извне, из-за пределов личности, из нашей концептуализации конечного источника вещей. Это может случиться, как замечал Ранк, только когда мы отставим в сторону нашу индивидуальность и признаем свою тварность и беспомощность24. Какой партнер смог бы позволить нам сделать это, смог бы вынести нас, если бы мы это сделали? Партнеру нужно, чтобы мы сами были равны Богу. С другой стороны, кто когда-либо хотел дать искупление – только если он не безумен? Даже партнер, который играет в отношениях роль Бога, не может долго терпеть происходящего, поскольку на каком-то уровне знает, что не обладает ресурсами, которые необходимы другому. Он не обладает совершенной силой, совершенной уверенностью, надежным героизмом. Он не может выдержать бремя божественности, и поэтому должен обижаться на раба. Кроме того, всегда будет присутствовать неудобное осознание: как можно быть подлинным богом, если твой раб такой несчастный и недостойный?

Ранк, размышляя логически, также видел, что духовное бремя современных любовных отношений было настолько велико и невозможно для обоих партнеров, что они полностью лишают отношения духа или деперсонализируя их. В результате получается загадка Playboy: чрезмерный акцент на теле как на чисто чувственном объекте25. Если у меня не может быть идеала, который наполняет мою жизнь, тогда, по крайней мере, я могу заниматься сексом без вины – так рассуждает современный человек. Но мы быстро приходим к выводу, насколько самоубийственно это решение, потому что оно возвращает нас к ужасающему сексуальному уравнению, куда входят неполноценность и смерть, служение видам и отрицание своей самобытности, а также настоящий символический героизм. Не удивительно, что так мало приверженцев сексуального таинства. Он свойственнен лишь тем, кто отчаялся от космического героизма, кто сжал все значимое для себя до размеров тела и принадлежит лишь земному миру. Также неудивительно, что эти люди, становятся такими же запутавшимися и отчаявшимися, как романтические любовники. Желать слишком мало или слишком много от объекта своей любви – значит самоуничтожиться.

Даже когда вы сводите свои смыслы к земному миру, вы все еще находитесь в поиске абсолюта, высшей самопревосходящей силы, тайны и величия. Только сейчас вы должны найти все это в окружающих вас вещах. Романтичный любовник ищет в глубине души женщины, в ее природной таинственности. Он ищет в ней источник мудрости, верной интуиции, бездонного колодца постоянно обновляющейся силы. Сенсуалист больше не ищет в женщине абсолют, потому что она для него малозначима. Он должен найти абсолют в себе, в жизненной силе, которую женщина пробуждает и высвобождает. Вот почему мужественность становится для него главной проблемой – это его абсолютное самооправдание в этом мире. Недавно Майк Николс в своем блестящем фильме «Познание плоти» противопоставил сенсуалиста и романтика. Романтик сходится с 18-летней хиппи, который «умна не по годам» и которая открывает неожиданные глубины естественной женственности; сенсуалист заканчивает 20-летний период сексуальных завоеваний, застряв в проблеме собственной мужественности. В изумительной сцене в конце фильма в мы видим, что хорошо обученная проститутка возбуждает его, убеждая в том, что у него есть собственная естественная внутренняя сила. Оба эти типа встречаются в фильме в момент полного замешательства. Один понимает, что нужно выбраться из мира грудей и ягодиц, а кроме того, преодалеть типичные видовые ожидания. Сенсуалист изо всех сил пытается избежать брака, чтобы победить роль, отведенную ему видом и заключающуюся в использовании сексуальности только для завоеваний и демонстрации зрелости. Романтик поднимается выше брака и секса, пытаясь одухотворить свои отношения с женщинами. Ни один из типов не может понять другого, кроме как на уровне элементарного физического желания; и фильм оставляет нас размышлять о том, что оба героя погружены в слепое исследование человеческой природы, стремление к абсолюту, который можно увидеть и испытать. Как будто сам Ранк помог написать сценарий; но на самом деле это сделал современный творческий «ранкианец» любовных отношений, Джулс Файффер. Правда, иногда, Ранк настолько стремится привлечь наше внимание к проблемам, которые выходят за пределы тела, что возникает впечатление, будто бы ему не удалось понять, насколько важно место, которое тело занимает в наших отношениях с другими людьми и с миром в целом. Но это совсем не так. Великий урок Ранка по обесцениванию сексуальности заключался не в том, что он преуменьшал значение физической любви и чувственности, а в том, что он видел – подобно Августину и Кьеркегору, – что в своей природе человек не может обнаружить искомый абсолют. Этот космический героизм должен выходить за рамки человеческих отношений26. На карту, в данном случае, поставлен, конечно же, вопрос свободы, качества жизни и личной индивидуальности.

Как мы видели в предыдущей главе, людям нужно «запредельное», но сначала они достигают ближайшего; это дает им ощущение наполненности, в котором они нуждаются, но в то же время ограничивает и порабощает их. Вы можете взглянуть на всю проблему человеческой жизни таким образом. Можно спросить: какие пределы этот человек пытается переступить; и сколько индивидуации он при этом приобретает? Большинство людей перестраховываются: они выбирают наиболее стандартные объекты переноса, такие как родители, начальник или лидер; они принимают культурное определение героизма и пытаются быть «хорошим кормильцем» или «примерным» гражданином. Таким образом они зарабатывают свое видовое бессмертие, обладая способностью к размножению, а также коллективное или культурное бессмертие, являясь частью некой социальной группы. Так живет большинство людей, и я с трудом могу представить что-то ошибочное или трусливое в стандартном культурном решении человеческой проблемы. Оно отражает и истину, и трагедию человеческой доли: проблему посвящения чему-то своей жизни, ее смысла, естественной отдачи чему-то большему – все эти движущие потребности, которые неизбежно решаются с помощью того, что в данный конкретный момент находится под рукой.

Особенно важное значение эта дилемма имеет для женщин, а «женское освободительное движение» еще не осмыслило ее. Ранк понимал это как в аспекте необходимости, так и в аспекте ограниченности. Женщина, как источник новой жизни, являясь частью природы, может с легкостью добровольно подчиниться детородной роли в браке, что является естественным воплощением мотива Агапэ. В то же время, однако, ее жертва своей индивидуальностью и особенностями в угоду превращения мужчины и его достижений в символ бессмертия носит характер самоотрицательный или мазохистский. Подчинение Агапэ естественно и представляет собой освобождающую самореализацию; но безотчетная интернализация жизненной роли мужчины – это подчинение собственной слабости, размывание необходимого мотива Эроса собственной идентичности.

Причиной того, что у женщин возникают