— Как самочувствие? — спросила Генриетта. Сияя от материнской гордости, она принялась покачивать на руках своего младенца. — Ты не очень-то хорошо выглядишь.

Внезапно Эрин, словно очнувшись, вспомнила, зачем она пришла сюда, — и направилась к телефону.

— Я думала… Вы сказали, что у вас его нет.

Генриетта затянулась, выпустила клуб табачного дыма прямо в лицо сидевшему у нее на коленях ребенку и бросила окурок в переполненную пепельницу, стоявшую прямо на кровати. Но ничего не ответила. Телефон был здесь. Эрин его видела. Он стоял на столике прямо рядом с кроватью.

— Что здесь происходит? — вскричала Эрин, но тут же почувствовала, что ее ноги подгибаются и она вот-вот упадет. Девушка пошире расставила ноги, пытаясь хоть как-нибудь удержать равновесие.

— Иди сюда и приляг, — сказала Генриетта, указывая на кровать. — А то ты, того гляди, в обморок упадешь.

Эрин схватилась за косяк открытой двери: она действительно уже едва держалась на ногах.

«Что с ней такое происходит? И где этот парень с бензопилой? Почему он до сих пор не вломился сюда и не искромсал всех в клочья? Фотографии…»

Эрин чувствовала, что еще немного — и она сойдет с ума от всех этих чудовищных загадок.

«На этих фотография Генриетта была снята вместе с ним. Это точно был он, этот маньяк, пока еще невинный ребенок. Нет, нет, дело не в этих фотографиях.

Эрин мучительно пыталась что-то вспомнить, но никак не могла: что-то важное, связанное с фотографиями.

«Другие фотографии. Другой ребенок. Вот этот — сидящий сейчас на коленях у Генриетты, а не тот — у рождественской елки. Ребенок на фотографии, снятой „Полароидом". РЕБЕНОК НА ТОЙ ФОТОГРАФИИ, КОТОРУЮ ОНИ НАШЛИ В РАЗБИТОМ АВТОМОБИЛЕ!»

Внезапно Эрин все-все поняла.

Вот что так мучило ее! Она уже видела эту малышку!

На ребенке Генриетты была надета та же самая пижама, что и на девочке, которую Эрин видела на фотографии, найденной на кладбище автомобилей. Морган достал эту банку из автомобиля с калифорнийскими номерами — в банке была какая-то желтая жидкость, а в жидкости плавали две фотографии. На одной была снята та самая застрелившаяся девушка, а на другой — ее семья. Та девочка, с фотографии, и эта, на коленях у Генриетты были чрезвычайно похожи. Да что там похожи! Это был один и тот же ребенок!

Значит… Значит, девочка Генриетты на самом деле — младшая сестра той несчастной самоубийцы.

Господи милосердный!

Эрин мучительно пыталась вспомнить, что же еще было на той фотографии. Нужно понять. Ведь там точно было еще что-то. Очень важное. Родители, сама девушка, младенец и еще кто-то.

Ах, да, еще там был маленький мальчик. В футболке с котом Феликсом. Точно такой же, как… О, Господи! Точно такой же, как у Иедидиа.

Это же семья! Целая семья!

Эрин разрыдалась: лицо ее исказилось от ярости, страха и отчаянья.

Прошедший день представлял собой непрерывную цепь ужасных событий. А теперь Эрин увидела, что их история была далеко не оригинальна: в сознании девушки стала выстраиваться чужая, но во многом сходная с ее собственной, история — история семьи, направлявшейся в Калифорнию, но заблудившейся в округе Тревис. История отца и матери, которых убил этот монстр с бензопилой. История их дочери, сошедшей с ума от ужаса, хотя и спасшейся от преследователей, но покончившей с собой из страха снова оказаться в руках этих маньяков.

История их сына, которому удалось выжить, спрятавшись на заброшенной фабрике, — выжить, приспособившись к тем условиям, в которые забросила его судьба, — выжить, но какой ценой! Ценой потери человеческого облика. История их младшей дочери, — младенца, которого теперь воспитывает эта жирная сумасшедшая, младенца, который никогда не узнает своей настоящей семьи.

Все начало становиться на свои места — вся эта безумная, чудовищная история стала проясняться в сознании Эрин. Это было как откровение — ужасное откровение: бывает знание, которым лучше не обладать.

Эрин поняла, почему Иедидиа так интересовался трупом этой девушки. Это не было извращенное любопытство, как Эрин показалось в первый момент. Мертвая девушка приходилась ему сестрой. Они приехали к фабрике Кроуфорда с трупом его сестры на заднем сиденье.

И…

О, Господи!

Та девушка запаниковала, потому что увидела вдруг полустершийся деревянный знак на обочине дороги:

ПОЕДЕШЬ МЕДЛЕННО, УВИДИШЬ НАШ ГОРОД!

ПОЕДЕШЬ БЫСТРО,

УВИДИШЬ НАШЕГО ШЕРИФА!

Незнакомка испугалась, потому что она уже видела прежде этот знак и знала, куда их приведет эта дорога. Именно поэтому она и бросилась к Кемперу — несчастная хотела, чтобы он повернул обратно. Но Энди оттащил ее от водителя, а Эрин попыталась успокоить девушку. И именно поэтому, именно из-за них она и застрелилась. Потому что они не стали ее слушать. Не стали слушать того, что она пыталась им объяснить. Девушка застрелилась потому, что не могла смириться с мыслью, что может снова попасться в лапы этого маньяка в маске из человеческой кожи.

Эрин до сих пор слышала звук того выстрела.

Они, это они сами убили ту девушку.

Они не стали ее слушать.

Но может быть — Господи, пожалуйста! — может быть, хоть что-нибудь еще можно исправить? Нельзя допустить, чтобы бедный маленький ребенок вырос среди всех этих ублюдков.

По-прежнему держась за косяк двери, Эрин подняла голову и посмотрела на Генриетту.

— Это… не… ваш… РЕБЕНОК!

В поросячьих, заплывших жиром, невыразительных, несмотря на яркий макияж, глазах Генриетты промелькнул страх.

— Она моя! — крикнула женщина, крепко прижимая к груди малышку.

Консервная банка с бобами полетела на пол, соус залил ковер.

— ВЫ УКРАЛИ ЕЕ! — крикнула в ответ Эрин.

Она сделала шаг вперед и протянула руки, чтобы выхватить младенца у Генриетты, но тут все закачалось. Пол наклонился и стал уходить из-под ног, стены закрутились, потолок занял место пола. Все смешалось.

— Я не… Я не… — Эрин упала на пол: наркотик, который Генриетта подмешала в чай, наконец подействовал.

Эрин подняла глаза.

Генриетта уже не так яростно прижимала ребенка к своей груди, однако она по-прежнему держала его на руках. Генриетта с сочувствием смотрела на распростертую на полу спальни Эрин.

— Скоро все будет хорошо, — сказала Генриетта сладчайшим голосом. — Я обещаю.

Затем она отошла в сторону, и Эрин увидела в окне, проделанном в крыше прицепа, ночное небо.

В комнате ярко светила лампа, но это нисколько не мешало смотреть девушке на небо — оно все было усеяно звездами. Теперь Эрин была абсолютно уверена в том, что ей что-то подмешали в чай: все звезды двигались.