Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А Володя? Что с ним потом было?
– Да жив и здоров ваш Володя. Веня сказал, что он занялся всерьез каким-то проектом, вроде скульптурой. Я сути не понял, но оно мне и не надо. Мне бы суп сварить да до туалета дойти, не расшибиться.
– А что же ваш сын не наймет вам сиделку? Одному, наверное, тяжело.
Старик отмахнулся и сдвинул брови.
– Ну их! Копошатся в моих вещах, потом добро пропадает. Приходится каждый день все перепроверять.
Кира кинула оценивающий взгляд на груды тряпья. Такое «добро» точно никому не нужно.
– У Вениамина своя квартира?
– Нет. Купил что-то типа заброшенного цеха. Переустроил все. Там у него квартира и лаборатория.
– А кем он работает?
– По образованию он химик-технолог. Работал в разных лабораториях. Даже в больницах. Сейчас работает над собственным проектом. Говорит, что он на премию заграничную тянет. Ох, – Петр Иванович вздохнул и накрыл лоб тыльной стороной ладони, – не знаю, что там за премия, по мне, так он опять работу потерял, а мне не говорит, чтобы не расстраивать.
Кира старалась не спугнуть Цапакина, задавала вопросы с напускным безразличием, но внутри нее полыхал огонь. Она нашла Химика!
– Часто он менял места работы?
– Часто. Бывало, только устроится, восторгается коллективом и самой работой. Проходит пару месяцев, восторга все меньше. Злится. Постоянно хмурый.
– Причину не объяснял?
– Когда он Володю привел, я его напрямую спросил, – голос старика дрогнул, – ты что, тоже такой же, как он? Но сын пошел в отказ. Нет, не такой. Обиделся. А что мне было думать? Не женат. Детей нет. Женщины у него имелись, даже в гости приходили, когда он со мной жил. Только отношения у них были скорее платонические, чем интимные. Вот я и спросил.
Цапакин всхлипнул. Все это время Алан стоял как вкопанный и не шевелился, но услышав, что старик всплакнул, рванул на кухню и принес стакан холодной воды.
– Он очень влюбчивый. Только взглянет, и уже сердце трепещет. Вот только дамочки не спешили впускать его в свою жизнь. Я так и не понял, почему. Может, с ним что не так. Пока жена была жива, сильно переживала. Все хотела сына с кем-то свести. Невест полный дом. Вот только встречались они с ним пару раз, а потом их как ветер сдувал. А главное, ничего не объясняли. Мать уж с Веней и так и эдак, а тот молчит и плечами пожимает. Знал бы, мол, так сам все исправил. Вот такие дела…
– У вас есть фотографии сына?
Петр Иванович привстал на локтях и показал в сторону гостиной:
– Альбомы в комоде под телевизором. Только больше ничего не трогайте! Я все проверю, если чего-то не досчитаюсь, позвоню вашему начальству.
Кира усмехнулась и двинулась в гостиную. Нашла альбомы, открыла первый и взяла в руки фотографию Вениамина с родителями. На ней ему не больше тридцати. Вот он – Химик! Фигура непропорциональная. Крупный нос, близко посаженные карие глаза. Но главное, на что майор обратила внимание, – это взгляд. Режущий. От такого мороз пробирает.
Кира незаметно спрятала фотографии в карман брюк и решила еще раз попытать счастья с местоположением Отверженного и Химика.
– Вы знаете адрес цеха, где живет ваш сын?
– Нет, – помотал головой Петр Иванович, – знаю, что где-то на Воробьевых горах.
– А Володя где живет?
– Тоже не знаю.
– А ваш сын еще с ним общается?
– Наверняка, – старик покряхтел и запричитал, давая понять, что устал и непрошеным гостям пора освободить квартиру.
†††
После облачения в тогу, сшитую из простыни, и возведения на помост, Артур совсем расклеился. Слезы хлынули из глаз. Подбородок задрожал. Видя его реакцию, брат нахмурился и со злостью спросил в очередной раз:
– Ты точно готов? Ведешь себя, как девчонка!
У Артура не было сил на пререкания. Он и так еле стоял, а тут еще брат вложил в его руку тяжелый меч.
– Можешь пока его отложить, – снизошел Вольдемар и снова обдал брата гневным взглядом. – Я потом закреплю руку и поставлю под нее подпорку.
– Сколько раз ты это уже делал?
– Много, – буркнул Вольдемар.
– И тебе было их не жалко?
– Я им помогал! Как ты не понимаешь?! Теперь они ангелы! А здесь они были в аду! Никто о них не заботился. Никто слова доброго не сказал.
Артур вглядывался в сосредоточенное лицо брата, похоже, он свято верил в то, что говорил.
– Я все думаю, что было бы, не напиши мать теткам?
– Была бы другая жизнь, но итог тот же.
– Ты уверен?
– Так сказал Караваджо, – глубокомысленно выдал Вольдемар. – А я ему доверяю больше, чем себе.
– Это наш последний разговор…
– Да. И что?
Артур хотел поговорить с братом о шизофрении, о том, что слова Караваджо не что иное, как ранее прочитанные им статьи в художественных справочниках, романах и фильмах, посвященных художнику. А философские изречения принадлежали не его реинкарнации, а их матери и ненавистному деду. Но взглянув на брата, который сосредоточенно готовился исполнить обещанное, Артур передумал. Ведь это действительно их последний разговор, незачем доводить брата до исступления своими поучениями.
– У меня к тебе есть просьба. – Артур вынул из лекарственной упаковки флешку. – Здесь моя фотография для памятника и пожелания по захоронению.
– Ты же сказал, что все устроил!
– Да, но… – он нервно сглотнул, – я тут решил, что неплохо бы поменять фотографии. Нашел одну нашу совместную с Хеленой… а раз могила будет одна…
– Ладно, давай сюда, – быстро согласился Вольдемар.
Почуяв неладное, Артур добавил:
– Там есть указание, как все сделать и где взять на это деньги.
– Деньги? – встрепенулся его брат.
– Да, я оставил тебе всю свою недвижимость и дал доступ к моему счету. На флешке все данные. Ты доверяешь Химику?
– Конечно, – с легкостью согласился Вольдемар.
– Он сможет выполнить мою просьбу, если с тобой что-то случится?
– Я попрошу его. Он держит слово.
Артур обдал брата изучающим взглядом, значит, «психодоктор» был прав, близнецы уйдут друг
