— Конечно.

— В нашем управлении это все еще больная мозоль. Он удрал из Бейрута. Разумеется, общественность узнала об этом позже, но в Службе сразу же начался переполох. Множество людей поменяли место работы. Иного выхода не было, он выдал агентуру арабского региона, да и некоторых других. В том числе пришлось срочно уезжать нашему главному резиденту в Карибском бассейне. Шестью месяцами раньше он работал с Филби в Бейруте, а затем его перевели в Америку. В том же месяце, в январе, диктатора Доминиканской Республики Трухильо убили на пустынном шоссе. Согласно официальной версии, с ним расправились партизаны, у него было много врагов. Наш резидент вернулся оттуда в Лондон, и какое-то время мы делили один кабинет, пока он не получил новое назначение. Он упомянул о слухе, будто бы машина Трухильо сначала остановилась, а уж затем партизаны подорвали ее и убили диктатора. А остановил машину один снайперский выстрел из ружья. Потрясающий выстрел — со ста пятидесяти ярдов по мчащейся на полной скорости машине. Пуля прошла через треугольное окошко в дверце водителя, единственное, изготовленное не из пуленепробиваемого стекала. Бронированным был и корпус. Попала водителю в горло. А уж потом налетели партизаны. Самое странное, что, по слухам, стрелял англичанин.

Наступила долгая пауза. Оба всматривались в потемневшие воды Темзы, а перед их мысленным взором вставала безводная равнина далекого жаркого острова. Узкая полоска асфальта, одинокий лимузин, мчащийся со скоростью семидесяти миль в час. Старик в светло-коричневом мундире с золотыми галунами, тридцать лет железной рукой правивший своим королевством. Вот его вытаскивают из разбитой машины, добивают в придорожной пыли пистолетными выстрелами.

— Этот человек… о котором говорили… Как его звали?

— Не знаю. Не помню. Просто шли такие разговоры. Нам тогда хватало забот и без Карибского диктатора.

— Ваш коллега, что работал с вами, он написал отчет?

— Скорее всего. Таков порядок. Но это же слух, понимаете? Не более чем слух. Что с него возьмешь? Мы же предпочитаем иметь дело с фактами, достоверной информацией.

— Но его отчет наверняка хранится в каком-нибудь деле?

— Пожалуй, что так. Но вот достоверность. Он услышал об этом в тамошнем баре. А чего только не наговорят после двух-трех стаканчиков рома.

— Но вы сможете заглянуть в архив? Посмотреть, нет ли у этого стрелка фамилии?

Ллойд оторвался от поручня.

— Вы поезжайте домой. Если я что-нибудь найду, обязательно позвоню.

Они вернулись в паб, поставили на стойку пустые кружки, вышли на улицу, пожали друг другу руки.

— Заранее благодарю, — сказал на прощание Томас. — Возможно, из этого ничего не выйдет. Но вдруг?

* * *

Когда Томас и Ллойд беседовали над Темзой, а Шакал допивал последние капли вина в ресторане на крыше миланского отеля, комиссар Клод Лебель принимал участие в первом ежевечернем заседании в министерстве внутренних дел Франции.

Состав остался тем же, что двадцатью четырьмя часами раньше. Министр внутренних дел во главе стола, начальники управлений — по сторонам. Клод Лебель — у противоположного торца, перед ним — маленькая папка. Коротким кивком министр открыл заседание.

Слово взял Сангинетти. За прошедшие день и ночь каждый таможенник на всех контрольно-пропускных пограничных пунктах Франции получил указание тщательно досматривать багаж высоких, со светлыми волосами иностранцев мужского пола. Сотрудники ДСТ будут более внимательно проверять паспорта, стараясь не пропустить ни одного фальшивого документа (глава ДСТ согласно кивнул). Туристы и бизнесмены, въезжающие во Францию, наверняка заметили возросшую активность таможенников, но едва ли кто из них сможет догадаться, что особый интерес проявляется в отношении высоких блондинов. Если кто-нибудь из остроглазых репортеров захочет узнать, что происходит на границе, ему ответят, что ничего особенного, обычные выборочные проверки. Но пока пресса молчит.

Доложил Сангинетти и о результатах рассмотрения операции по похищению одного из трех главарей ОАС из римского отеля. Набережная Орсей[31]категорически против по дипломатическим мотивам (они не знают о Шакале). Того же мнения и президент (он-то в курсе событий). Так что этот вариант отпадает.

Генерал Гибо сообщил, что полная проверка архивов СДЭКЭ не выявила профессионального наемного убийцы, не связанного с ОАС. Руководитель Рансенман Женерё признал, что и их поиски не только среди французов, но и иностранцев, пытавшихся совершить преступление на территории Франции, не принесли результата.

Затем выступил глава ДСТ. В половине восьмого утра был подслушан телефонный разговор между почтовым отделением у Северного вокзала и римским отелем, в котором жили три оасовца. С того момента, как они поселились в отеле, восемь недель назад, телефонисты, обслуживающие международные линии, получили указание немедленно докладывать в ДСТ, если кто-то заказал разговор по номеру этого отеля. Дежуривший в то утро оператор оказался редкостным тугодумом. Лишь соединив абонентов, он сообразил, что номер значится в его специальном списке, и тут же позвонил в местное отделение ДСТ. Однако ему хватило ума подслушать разговор. Вот что он услышал:

«От Вальми — Пуатье. Шакал раскрыт. Повторяю. Шакал раскрыт. Ковальски арестован — „Пел“ перед смертью».

Повисла тяжелая тишина.

— Как они это узнали? — подал голос Лебель с другого конца стола.

Глаза всех присутствующих повернулись к нему. Лишь полковник Роллан, глубоко задумавшись, уставился в стену.

— Черт, — вырвалось у него, и все взгляды переместилась на начальника Отдела противодействия.

— Марсель, — коротко пояснил полковник. — Чтобы вытащить Ковальски из Рима, мы использовали приманку. Его давнего приятеля Жожо Гржибовски. У него жена и дочь. Мы держали их за городом, пока не схватили Ковальски. Затем разрешили им вернуться домой. От Ковальски я хотел узнать, что делают засевшие в отеле Родин и двое его приятелей. О Шакале тогда никто не подозревал. Так что у меня не было оснований держать в тайне захват Ковальски. В те дни. Потом, естественно, обстоятельства изменились. Должно быть, поляк Жожо предупредил агента Вальми. Извините.

— Сотрудники ДСТ взяли Вальми в почтовом отделении? — спросил Лебель.

— Нет, мы разминулись на пару минут благодаря глупости телефониста, — ответил глава ДСТ.

— Потрясающая расхлябанность, — бросил полковник Сен-Клер, заработав несколько неодобрительных взглядов.

— Мы только нащупываем путь, большей частью в полной темноте, еще не зная, с кем бороться, — вставил генерал Гибо. — Если полковник желает взять на себя руководство операцией вместе со всей ответственностью…

Полковник из Елисейского дворца внимательно изучал лежащий перед ним лист бумаги, словно слова Гибо с прозвучавшей в них плохо скрытой угрозой относились не к нему. Он уже понял, что погорячился.