* * *

В ответ на стук Томена из комнаты донесся скрип кровати и «Кто там еще?», произнесенное, впрочем, более приветливым тоном, нежели прежде. Маг распахнул дверь и объявил:

— С позволения вашей милости, это я. Сэр Ройбер сказал, что вы готовы меня выслушать.

— Заходи. И рассказывай, чем это ты меня околдовал? Что за чары в твоем амулете? Почему я но только чувствую себя лучше, но и ощущаю приязнь к тебе, бездельник?

— Ничего этакого, — пояснил Томен, входя, — обычные заклинания. Для укрепления тела, так сказать.

— Нет, ты мне что-то другое подсунул. Я вдруг ощутил доверие к тебе, прощелыга! — тон рыцаря, вопреки смыслу сказанного, был добродушным, должно быть, такова была обычная манера изъясняться сэра Эрлона. — Ты зачаровал меня, негодяй!

— С позволения вашей милости, — повторил маг, — это все же были самые простенькие чары общеукрепляющего действия. Остальное — ваше собственное чувство. Недуг мучает ваше тело, а вследствие — угнетен дух. Моя магия дала кратковременную передышку изнуренному хворью телу, вы ведь почувствовали себя лучше, не так ли? Вы снова стали самим собой, сэр. И видите Мир прежними глазами, как если бы были в добром здравии. И меня вы видите таким, каков я есть — старательным и внимательным, готовым оказать услугу. И способным оказать услугу!

— Ну, если так… Однако, сдается мне, ты все же врешь, шарлатан…

— Как вам будет угодно, сэр.

Должно быть, старого рыцаря рассмешил смиренный тон, каким была произнесена последняя реплика — сэр Эрлон издал придушенный хриплый звук, являющийся, вероятно, смешком, и велел:

— Говори! Что у тебя? О чем ты хотел говорить? О проклятиях? Заклинаниях? Жертвах и искуплениях? Я велел ежедневно служить молебны во здравие, я жертвую храмам более, нежели достаточно, я…

— Прошу прощения, ваша милость, но я хотел бы поговорить о другом. Составили ли вы завещание на случай, если… э… если завещание потребуется, в общем?

— А при чем здесь мое завещание?

Томен молча ждал.

— К чему завещание-то? Тебя позвали снять проклятие, а не… Или ты хочешь сказать, что кто-то домогается моей смерти, чтобы завладеть наследством?.. Кто-то навел колдовскую порчу? Ну, что молчишь, чародей?

— Я молчу, потому что не знаю ответов. Для того чтобы ответы отыскать, я должен знать больше подробностей. А потому — еще раз прошу прощения, что лезу не в свое дело, но составлено ли завещание?

— Нет. В случае моей кончины, наследником является, естественно, сын. Ройбер.

— Так. Сэр Эрлон, я вас прошу, ради вашего собственного блага не спешить с завещанием. И прошу всячески избегать в разговорах темы наследования. Действие амулета, что я вам дал, скоро ослабнет, но не прекратится вовсе. Носите его, не снимая, а вечером верните мне. К утру я постараюсь обновить чары…

— Постой-ка, мастер. Ты должен пояснить, какое отношение между моим недугом и завещанием. Ты на что намекаешь? В любом случае, кроме Ройбера с Руватегом, других близких родичей у меня нет. И, как ни крути, никто, кроме них, не получит существенной доли в наследстве. Так как это относится к проклятию?

— Сэр, я ничего не говорил о проклятии.

— Так что же? Ты что хочешь сказать? Что проклятие — вовсе не проклятие, а… что?

Вместо ответа Томен склонился к столу у изголовья и понюхал миску с пирожками. Да, запах другой, повар не обманул — старику в самом деле готовили отдельно, избегая крепких приправ. Тот, кто носит в башню еду, вполне может сделать с ней что угодно. И тот, кто готовит, — тоже.

— Что, если не проклятие? — переспросил старик. — Отрава? Что ты лезешь в мою тарелку? Что носом крутишь? Говори!

— Сэр… — Томен выдержал многозначительную паузу. — Должен вам сказать, что я не обнаруживаю ни малейшего следа чужой магии в этой комнате. Ни малейшего. Насколько я понимаю, проклятие есть следствие магических действий и не может не оставить соответствующих следов. Но, возможно, я не прав или недостаточно хорошо ищу. Возможно, позже я буду вынужден изменить мнение. Возможно!

Маг поднял палец, подчеркивая важность произносимого.

— …С другой стороны, магия может принимать всякие обличья, тем более такая коварная магия, как проклятия. Отыскать следы простыми магическими способами мне не под силу, увы. Остается призвать на помощь методы, далекие от волшбы. Для начала я хочу понять, кому выгодно наслать проклятие! Вопрос о наследстве — первое, что пришло мне в голову. Не исключено, что причина иная, но я обязан проверить все варианты, не так ли? Поэтому благоволите ответить еще на несколько вопросов…

Ройбер ожидал у входа в башню.

— Ну что, мастер?

— Пока что рано делать окончательный вывод… единственное, о чем бы хотелось поговорить, не откладывая, — это о сохранении тайны. В Мирену за мной приехали именно вы, сэр. Я считаю, что нанят именно вами, поэтому скажу больше, чем следовало бы в подобной ситуации…

Рыцарь нахмурился:

— Больше? Мне? Мне, сыну господина замка, следует знать все, что я пожелаю. Все! Что бы ни происходило в этих стенах — для меня не может быть ничего тайного, если я желаю знать. Здесь не вольный город. Мастер, ваши слова звучат двусмысленно и…

— И дерзко? Прошу прощения, сэр Ройбер, но дело слишком серьезно… Если я ошибусь в своих подозрениях, если невольно подставлю под удар невинного? Здесь и впрямь не вольный город, правосудие в замке мгновенно и неотвратимо. Я не могу допустить, чтобы пострадал невиновный.

Томен знал, что рискует, но молодой рыцарь производил впечатление человека серьезного, рассудительного и способного принять условия игры, не обращая внимания на условности.

— Ладно, говорите прямо, — велел Ройбер, — все, что считаете нужным. И не говорите прочего… до поры.

— Я прошу, сэр… Я даже возьму на себя смелость требовать… — Томен покосился на собеседника, рыцарь не возражал и не возмущался. — Я требую сохранить в тайне все, что я скажу.

— В тайне от кого? От отца?

— И от него тоже. До поры до времени — я думаю, мне потребуется несколько дней, прежде чем я выясню все, что нужно. До тех пор — тайна. Представьте себе, я даже взял подобную клятву и с сэра Эрлона.

— Отец согласился?

Удивление Ройбера было неописуемо. Его можно понять — сварливый старик упрям и несговорчив… И вдруг дает клятву магу, простолюдину с побережья, сопляку, наемному работнику, которого и увидел-то вчера впервые? В лучшие времена заносчивый сэр Эрлон подобных людишек едва замечал, попадись они гордому рыцарю на пути…

Томен выдержал многозначительную паузу, давая собеседнику возможность собраться с мыслями, затем лишь продолжил:

— И главное — ничего не говорите кузену.

— Руватег? А он-то здесь при чем? Ведь это он настоял, чтобы пригласили чародея… Да если бы не он…