Раздался взрыв. Мох умер мгновенно, даже не осознав, что произошло. Гие осколком рассекло живот, высвобождая мокрый клубок внутренностей. Погибли второй милиционер и оперативник – один из осколков вошел ему в глаз. Милиционеру, стрелявшему в Моха, оторвало ступню, и он с воплями катался по траве. Все стекла в доме Серого вылетели в один момент, накрыв враждующих дождем из сверкающих осколков. От взрыва загорелась облитая бензином трава, и через несколько минут пламя добралось до дома. Извивающийся на земле милиционер с оторванной ногой тоже горел, теперь он выл не переставая, тщетно пытаясь сбить с себя огонь.

Руслан медленно поднялся на ноги и подошел к Серому. С заточкой в животе и развороченной грудью, он был еще жив, и это было самое ужасное. Рядом с ним лежала обнаженная девочка, изрешеченная пулями. Редкие волоски, покрывающее ее худенькое тельце, исчезали прямо на глазах, непомерно длинные конечности выравнивались, постепенно принимая очертания человеческих рук и ног. Она была мертва.

– Ли…да, – прохрипел Серый, пытаясь повернуться на живот. Он потянулся к дочери.

– Я вызову «Скорую», – с трудом ворочая языком, проговорил Руслан. Глаза резало от дыма, в горле саднило, будто туда насыпали битого стекла. Вдруг он увидел нечто такое, от чего на мгновение лишился дара речи – из ноздрей, ушей, рта и глаз умершей девочки курился слабый желтоватый дымок, как от «благовонных» палочек. Струйки дыма скапливались над застывшим лицом Лиды, образовав что-то вроде небольшого облачка. Оно быстро темнело, из грязно-желтого превратившись в серое, пока не стало угольно-черным. Потом облачко исчезло.

– Лида, – отчетливо повторил Серый, и его округлившийся глаз уставился на холодеющий труп дочери. Он всхлипнул, перекатившись на бок.

– А-а-а-а-а, – изумленно выдавил он из себя и куда-то показывал пальцем.

Руслан проследил и обомлел – на входных воротах сидела кукла. Маленькая, неряшливая кукла, она сидела, как нашкодивший ребенок, свесив ноги по обе стороны забора. Ветер трепал ее светлые кудри, и она озорно улыбалась, широко открыв рот.

Руслан посмотрел вниз. Серый лежал без движения, глаз медленно затягивала пленка. Рот приоткрыт, словно мужчина о чем-то хотел спросить, но внезапно передумал.

– Рус! – послышалось где-то сзади.

Сквозь пламя к Руслану брел Клепа.

– Нужно уходить отсюда! – прокричал Руслан. Его взгляд упал на милиционера. Он уже превратился в пылающий факел и больше не кричал. В раскаленном воздухе плыл сладкий запах горелого мяса. Кроме них, в живых оставался лишь Гия. Он стоял в своем безупречном строгом костюме и со свисающими петлями кишок.

– Помоги, – пробулькал он, пытаясь самостоятельно удержать внутренности в руках.

Клепа выстрелил, и Гия упал замертво.

Они доплелись до машины. Прежде чем забраться внутрь, Руслан еще раз посмотрел на забор. И ничуть не удивился, когда увидел, что куклы на нем уже не было.

* * *

Женя не находила себе места. Руслан не выходил на связь уже вторые сутки, и она не знала, что и думать. В гостинице ей вежливо сообщили, что он «убыл в неизвестном направлении». Хотя он что-то говорил про форс-мажор на работе…

Ее тревожила Кристи. Девочка стала плохо спать, ей часто снились кошмары, и почти каждую ночь она с плачем прибегала к ней в постель. На все вопросы Кристи упорно отмалчивалась, и Женя, глядя на темные круги под глазами и бледное лицо дочери, понимала, что это каким-то образом связано с мужем.

Утром она машинально выпила кофе, предприняла еще одну бесплодную попытку дозвониться до Руслана, после чего предложила Кристи прогуляться.

На улице светило солнце, погода была прекрасной, но на душе женщины словно камень лежал. Рассеянно слушая дочь, она что-то отвечала ей, чаще всего невпопад, пока на их пути не встретился небольшой магазинчик антиквариата. От нечего делать Женя решила туда заглянуть, Кристи неохотно зашла следом.

Чего там только не было! Старинные картины, иконы, древние монеты, фигурки животных из хрусталя, потемневшие от времени подсвечники, ожерелья, серебряные браслеты и украшения… Женя задумчиво остановилась у одной из полок. Среди резных фигурок из слоновой кости ее внимание привлекла изящная кукла ручной работы, выполненная в восточном стиле. Настоящее произведение искусства – каждая черточка, складочка была так тщательно проработана, что Женя на какое-то время даже забыла о своих переживаниях. Дело в том, что она давно испытывала слабость к восточным изделиям, ее всегда поражали совершенство линий и изысканность ручной работы. Она осторожно взяла куклу в руки, любуясь ее красотой. На полке, где она стояла, была приклеена квадратная табличка: «IX век, Япония. Мастер неизвестен».

– Сколько стоит эта кукла? – обратилась Женя к продавцу. Тот, подумав, назвал вполне приемлемую цену. Женя, не раздумывая, полезла в сумку за кредитной карточкой, как вдруг почувствовала, как Кристи теребит ее за джинсы:

– Мамочка, не надо. Идем домой.

Женя присела на корточки перед дочерью, поразившись внезапной перемене, – Кристи буквально трясло, глаза блестели от слез.

– Что случилось, Кристи?! Почему ты испугалась?

– Плохая кукла. Очень плохая, – прошептала Кристи, с опаской взглянув на куклу.

– Тебе не понравилась? – разочарованно спросила Женя. – Посмотри, какой красивый у нее зонтик. А прическа, смотри, как блестят заколки!

Кристи с ужасом смотрела на мать.

– Нет зонтика. И заколок тоже нет, – всхлипнула девочка. – Она стлашная. Разве ты не видишь?

Женя хотела снова взять куклу в руки, но Кристи внезапно разрыдалась. Женщина испуганно подхватила дочь.

– Хорошо, я не буду ее покупать, – успокаивающе сказала она ей на ушко.

– Плавда? – Кристи подняла на мать широко раскрытые глазенки.

– Правда.

Она опустила Кристи на пол, и они пошли дальше. Ей не хотелось портить настроение дочери, хотя ее неудержимо тянуло снова подержать эту необыкновенную куклу. Может, она как-нибудь зайдет сюда без Кристи.

Больше ничего интересного в магазине не было. Какие-то покрытые пылью африканские маски и свисающие с потолка ловцы снов. И вообще, Жене почему-то захотелось оказаться на улице, подальше от этого полутемного магазина, снова увидеть солнце… Она развернулась и зашагала к выходу. Кристи бежала рядом. Когда Женя поравнялась с полкой, на которой стояла заинтересовавшая ее кукла, она неосознанно повернула туда голову. И застыла, будто громом пораженная. Куклы там не было, точнее, той, которую она держала в руках. Вместо утонченной восточной фигурки со стилизованным зонтиком на полке небрежно развалилась какая-то пластмассовая неряха в грязном платье с растрепанными волосами. Ноги раздвинуты до неприличия, руки разведены в стороны, будто кукла приготовилась заключить кого-то в свои игрушечные объятия, лицо выпачкано не то сажей, не то гарью. На лице тупая улыбка, которая вызывала лишь неприязнь. От нее слегка тянуло дымом и… бензином, что ли?