— Ты, разумеется, знаешь, что она выходит замуж, — немедленно выпалила женщина, и каждый отчеканенный ею слог выстрелом отдавался под высоким стрельчатым потолком библиотеки.

Джонни не нуждался в пояснениях относительно того, о ком идет речь, — это было ясно без слов.

— Она имеет на это полное право, не правда ли? — проговорил он. Войдя в комнату, Джонни прикрыл дверь, но остался стоять у порога, словно желая сохранить между ними безопасную дистанцию.

— А не находишь ли ты странным, что она решила не сообщать об этом никому из нас?

— И тем не менее вам, как я погляжу, об этом известно.

— Только потому, что я отправила ей фрукты из оранжереи, и вчера возчики вернулись с этим известием. Она не сообщила об этом даже Монро. Тебе не кажется все это странным, Джонни, мальчик?

— Она — взрослый человек и живет собственной жизнью…

— На которую тебе наплевать?

— За что мне эта трепка? — спросил Джонни. Он не понимал, чем навлек на себя гнев госпожи Рейд. Ведь она знала его многие годы, и ей было хорошо известно, как обычно складывались его отношения с женщинами.

— А ты знаешь, что вот уже два месяца, как она ждет ребенка? Или тебе и на это наплевать?

— Что за новости? — изменившимся голосом спросил Джонни.

— В «Трех королях» это ни для кого не секрет, и эту весть привезли те же возчики. По их словам, она просто на седьмом небе от счастья, что наконец-то станет матерью.

— За кого она выходит? — Теперь обходительности в его тоне как не бывало, он стал деловитым и резким.

— За сэра Джорджа Болдуина.

Джонни словно превратился в соляной столб. Ему почудилось, что он перестал дышать, что остановилось его сердце. Затем жизнь в нем возобновилась, и он вновь обрел способность видеть окружающий мир.

— Благодарю вас за сообщение, госпожа Рейд, — ледяным тоном проговорил Джонни. — Я полагаю, новобрачным следует послать какой-нибудь подарок. Оставляю это на ваше усмотрение.

— Ты просто бессердечный негодяй!

Джонни, уже положивший было ладонь на ручку двери, на мгновение застыл и, полуобернувшись, ответил:

— Я это уже знаю.

За ужином Джонни не проронил ни слова, а позже, когда скатерти были очищены и на столе появилось бренди, настроение его вообще упало до самой нижней отметки. Хотя все обитатели Голдихауса были осведомлены о скорой свадьбе Элизабет, а также о причине, которой было обусловлено это событие, никто из них не осмелился даже заикнуться о готовящемся событии. Монро был еще мрачнее своего кузена — возможно, потому, что обладал более чувствительным сердцем. Кинмонт осмотрительно не говорил ни о чем, кроме бизнеса. Что же касается Адама и еще нескольких молодых клансменов, то они побились об заклад относительно того, чем закончится этот вечер, и теперь с любопытством следили за Джонни, который, похоже, поставил задачу выяснить, сколько бренди в него может влезть.

За минуту до того, как часы пробили два пополуночи, Джонни негромко спросил:

— Сколько всадников мы можем собрать за один час?

Этот вопрос заставил задремавшего было Кинмонта подскочить в кресле, а Монро произнес с сарказмом и едва сдерживаемым гневом:

— Ага, самое время…

Адам, оглядев своих приятелей с лучезарной улыбкой — только что, за минуту до обозначенного срока, он выиграл пари, — ответил:

— Около трехсот.

Джонни энергично вскочил на ноги и поглядел на своего лейтенанта открытым, ясным взором. Сказать кому-нибудь из посторонних, что этот человек только что осушил несколько бутылок бренди, тот бы ни за что не поверил.

— В таком случае пусть через час все будут в сборе, — приказал он. — При оружии. И не забудьте захватить коня под дамским седлом. Мы отправляемся в «Три короля».

Сбор был объявлен с помощью охотничьего рожка и сигнального костра, и через час все члены клана Кэрров собрались, готовые тронуться в путь. В эту ночь было трудно двигаться верхом, зато просто было скрыть передвижение большой группы всадников. Растянувшись длинной цепочкой, они покрывали милю за милей, двигаясь по узким дорожкам по направлению к границе. Когда кавалькада проезжала через деревни, во многих домах вспыхивал свет, и нередко ветер доносил до них крик: «Помоги тебе Бог, Джонни!» Жителям Роксбурга было не привыкать к ночному стуку копыт, когда вооруженные отряды шотландцев отправлялись в ночные рейды на территорию Англии.

Небольшая армия пересекла английскую границу возле Картер-Бара незадолго до того, как ночная мгла стала потихоньку таять. Впереди отряда на своем быстроногом черном жеребце скакал Джонни, за ним поспевал Монро, а чуть позади — Кинмонт и Адам. Кони всех четверых шли иноходью.

Тренированным взглядом Джонни оглядел серую дымку на горизонте, прикинул время и пришел к выводу, что до «Трех королей» осталось не больше двух часов езды. В семь утра они уже будут там, а в такую рань никто, как известно, не женится. Он доберется до нее вовремя!

В отвратительном настроении, с гудящей от выпитого бренди головой, уставший после двух часов изматывающей скачки по горам, Джонни был не в состоянии соображать с обычной ясностью. А может, он сейчас вообще был не в состоянии думать? Не исключено, что в «Три короля» его влекли чистый инстинкт, первобытные чувства или рок — кто знает! Сейчас он был вне здравого смысла, рассудка и осмотрительности. Джонни осознавал только одно: он не желает, чтобы Элизабет Грэм выходила замуж. Джонни даже не мог решить, какое из двух обстоятельств представлялось ему более важным: то, что она носит под сердцем его ребенка, или то, что она отдает себя Джорджу Болдуину. Он знал лишь, что должен остановить ее.

Когда они въехали в «Три короля», там царила подозрительная тишина. Солнечные лучи ярко освещали строящееся здание на холме, однако даже там, где, казалось бы, должна была кипеть бурная деятельность, не было ни души. Пребывая в таком же, как у его двоюродного брата, желчном и брюзгливом после выпитого бренди и тяжелой дороги настроении, Монро пробормотал:

— На сей раз ты опоздал, черт тебя дери…

— Заткнись, — жестко приказал Джонни, натягивая поводья и соскакивая на землю даже раньше, чем его жеребец успел остановиться. — Никто не выходит замуж в семь утра. Мне бы только узнать, где она находится! — выкрикнул он, бегом направляясь к дому.

Пока его люди гарцевали на усыпанной гравием дорожке, Джонни подбежал к двери и толкнул ее. Она оказалась запертой, и тогда Джонни принялся дубасить в нее с такой силой, что старые доски жалобно застонали.

Через несколько секунд дверь слегка приоткрылась, и из образовавшейся щели высунулось перепуганное лицо привратника. Еще бы, один только вид такой вооруженной толпы мог кого угодно довести до сердечного приступа!

— Где леди Грэм? — прорычал Джонни. По отсутствию Редмонда и его людей он понял, что Элизабет также покинула поместье.