– А если мы… не пойдем с вами? Если вызовем охрану? – произнес один из ученых.

– Имя? – рявкнул особист таким голосом, что зазвенело в ушах.

– Магистр Зиг, первый заместитель председателя Ученого Со…

– Вызывай охрану, – нехорошо оскалился Харченко. – Небось, вон та фиговина на стене, верно? (На самом деле Сергей прекрасно знал, что это именно так: в свое время он специально выяснил этот вопрос у покойного Фила, чтобы знать, где может таиться опасность). – Иди, вызывай свою охрану, я ж не против. А ты, Виталь, как, тоже не против?

Крупенников уже понял, куда клонит товарищ, и, хоть лично ему идея не понравилась, покачал головой.

Ничего не понимающий Зиг поднялся из кресла и, помедлив, сделал шаг в сторону стены. Оглянулся на спокойно стоящего Харченко и протянул руку к сделанной «под старину» бронзовой рукоятке вызова охраны.

БА-БАХ! – оглушительно грохнул «Шштайр», и Зиг истошно заорал, зажимая левой рукой простреленное предплечье правой.

«Конечно, больно, – удовлетворенно подумал особист. – Небось кость перебита».

– Кто-то еще хочет вызвать охрану? Кстати, имейте в виду, я рассматриваю только что произошедшее, как неповиновение и оказание сопротивления сотруднику органов государственной безопасности. В следующий раз стреляю на поражение. Молчать! – рявкнул он, заметив, что седобородый собирается что-то сказать. – Без разрешения пасти не раскрывать! Даю минуту на то, чтобы перевязать его. Что значит, нечем? Штору, вон, разрежьте или рубашку разорвите. Все, время пошло… – и демонстративно взглянул на часы, якобы засекая отмеренное время, а на самом деле убеждаясь, что с минуты на минуту к острову подлетят гравилеты с десантом. А неплохо вроде вышло, и по времени тютелька в тютельку уложились, и вполне так себе по-джентльменски сработали… Элегантно, ага. Сейчас высадятся ребята и не спеша прочешут островок, вывозя на материк все, какие найдутся, архивы. Ох, сколько ж еще впереди работы, сколько материалов предстоит изучить, формируя настоящее, грамотное обвинение! А с другой стороны, если не он, то кто? Спасибо, хоть прокурор Белогубов есть, тот еще профессионалище, поможет…

Харченко обернулся, с удивлением увидев Крупенникова, склонившегося над потерявшим сознание Автарком. Сергей усмехнулся: «манагер» – он «манагер» и есть… хотя вообще-то он сегодня молодец. Да и вчера все правильно понял. Есть у него еще шанс человеком стать, определенно есть. Совсем, правда, маленький…

– Время вышло. Кто не успел, тот опоздал. По одному на выход. Руки держать за спиной. Виталик, иди первым и Маурью прихвати. Я замыкаю. Все, пошли, граждане преступнички…

Когда шеренга арестованных спустилась вниз, над островом, едва ли не впервые со дня основания Научного центра, завыла тревожная сирена: служба воздушного наблюдения засекла приближающиеся чужие гравилеты.

Впрочем, это уже ничего не могло изменить…

А на беломраморной стене здания Ученого Совета осталась сделанная несмываемым молекулярным маркером короткая надпись. Всего одно слово и три восклицательных знака.

«ПОБЕДА!!!»

Когда идущий позади шеренги арестованных Харченко успел ее сделать, так и осталось загадкой.

Планета Агрон, система Веста, 2297 год

Начальник штаба сидел и корпел над… Нет, вовсе не над своим неизменным электронным штабным планшетом, с которым не расставался ни на миг.

Капитан Лаптев сидел и в очередной раз рубился в найденную где-то на просторах Сети древнюю стратегическую игрушку по мотивам Второй мировой войны. На этот раз он играл за японцев. За русских уже отыграл несколько вариантов, за немцев – тоже. За противника вообще играть милое дело. Главное – не думать, что вот этот юнит на самом деле не электронная фигнюшка, а десять тысяч пацанов.

За французов играть было неинтересно. Шансов у них не было, не успевали даже развертываться. Еще не интереснее за англичан. Главное, выдержать год и не пустить немцев на свой Остров. Легче всего играть за США. Сидят себе на своем континенте, с кем хотят, с тем и дружат. Как-то раз, в перерывах между реальными боями, Лаптев взял да вступил Штатами в союз с Германией. Остановился он под Москвой. Перегрузился и начал играть за Родину. Немцы под Москвой. Американцы высаживаются под Владивостоком. Японцы с радостным гиканьем берут Камчатку и Колыму. Итальянцы, турки и персы сгрызают южное подбрюшье страны Советов.

Проиграл.

Проиграл и задумался. А каково было тогда, в настоящем сорок первом? Нет, конечно, он помнил, каково это было, когда в белом от жары небе вечно висели «Юнкерсы». Когда они копали ячейки и сидели в этих ячейках, сжимая трехлинейки, и думали – а наши-то где?

А наши это и были – лейтенант Лаптев и три его бойца, оставшиеся от целого взвода. Дан приказ – держать оборону. Вот они и держали. Ровно пять минут держали, пока патроны не кончились. Стреляли из винтовок по смотровым щелям немецких танков. Потом ужами в кусты утекли. Повезло, живы остались. Какой это бой был по счету? Пятый, десятый?

Но ведь сдюжили же! Сдюжили! Все сдюжили. И Лаптев сдюжил, и бойцы его. И другие сдюжили. И Сталин – сдюжил. Вот смог бы он, капитан Лаптев, сдюжить на его месте? Мог бы, а?

Вот после летних боев сорок первого Лаптев и стал интересоваться тактикой и стратегией современного боя. Буквально каждую свободную минуту он посвящал изучению военной науки. Ребята изумлялись – артобстрел, а Лаптев книжку листает в блиндаже, не обращая внимания на сыплющуюся землю. На переформировании командиры – в город, а он конспекты пишет. Его так отец научил – любое дело должно быть сделано на «ять»! Иначе просто нет смысла.

Вот и сейчас, завершив обычную рутинную работу штабиста, Лаптев снова уселся играть в симулятор Второй мировой. Хм, а вот интересно, почему именно Второй? Что, наполеоновские войны мировыми не были? А поход Александра Македонского? Он как раз в пределах ТОЙ Эйкумены был. А Римская империя? Все эти бесчисленные войны что, не считаются? Или по количеству жертв до некого стандарта не дотянули?

Эх, люди, люди…

И чего нам, людям, дома-то не сидится? Неужели без войн никак нельзя? Впрочем, кое-кто вон уже попробовал – и чем все закончилось? Ага, войной…

Может быть, хоть в этот раз удастся все изменить?

И эта война станет последней?

Капитан Лаптев вздохнул и направил очередную японскую дивизию в китайскую провинцию с пошлым названием Хуньнань. И в этот момент он вдруг как никогда в жизни остро позавидовал Крупенникову с Харченко. Если бы капитан умел напиваться, не теряя рассудка, как они, то, наверное, между боями и не вылезал бы из алкогольного дурмана.

Но слишком уж часто Лаптев видел, как алкоголь убивает на войне. Очень часто…

«А пойдем немцев подразним?»

«Кто, я не смогу с первого выстрела завалить?!»

«По горлу я его ножом, и брызнуло так… Сейчас покажу…».