как и вязанье. Что и доказал Чамли. Пришлось Берту – его тоже оторвали от рождественского обеда – заняться ремонтом. Через час с небольшим он закончил работу. Было уже около четырех часов дня, когда шимпанзе водворили на старую квартиру, а мы разошлись по домам.

Джеки, Кэт, Сэма и меня ожидала обугленная индейка; зелень выглядела так, словно по ней прошелся слон-исполин. Не беда, у нас еще было холодное, со льда, вино.

Это я, Джереми

Уважаемый мистер Даррелл!

Мне десять лет, и я считаю вас первейшим зоологом на Британских островах (после Питера Скотта). Можно попросить вас прислать мне автограф?

На следующий год дела пошли намного лучше, появились зримые результаты проделанной работы. Кэт трудилась как пчела: вела бухгалтерские книги фонда и зоопарка, как могла старалась уменьшить расходы и держать меня в узде, ибо я не всегда обдуманно трачу деньги.

– Вот бы фламинго завести, красавцы! – восторженно изрекал я.

– Хороши, ничего не скажешь, – соглашалась Кэт. – А сколько они стоят?

– Не так уж и дорого, – отвечал я. – Каких-нибудь сто двадцать фунтов за штуку.

Радостная улыбка исчезала с лица Кэт, в зеленых глазах появлялся стальной отлив.

– Мистер Даррелл… – говорила она вкрадчиво. – Известно ли вам, на сколько превышен ваш кредит?

– Ну конечно, – поспешно отвечал я. – Я ведь просто к слову сказал.

И все же, несмотря на прижимистость Кэт, мы продвигались вперед.

С помощью Джереми и Джона Мэлита работа зоопарка была перестроена. Мы завели картотеку, на каждое животное по три карточки: розовая, голубая и белая. Белая карточка – «анкета», на ней записано, где приобретен образец, в каком состоянии поступил в зоопарк и так далее. Розовая карточка – история болезни, в ней содержатся все сведения о здоровье и лечении животного. Голубая карточка – данные о поведении. Пожалуй, она самая важная, ведь на ней – записи о брачных играх, сроках беременности, территориальных метках и тьма других сведений.

Кроме того, в кабинете Джереми хранился большой «Дневник», в нем любой сотрудник зоопарка мог записывать интересные наблюдения, которые потом заносились в соответствующие карточки. Постепенно у нас накапливался богатейший материал. Удивительно, как мало мы знаем даже про обыкновенных животных. У меня довольно внушительная библиотека, около тысячи томов, но поищите в них, скажем, сведения о брачном поведении того или иного животного – ни слова.

Затем мы пересмотрели кормовой рацион. Я вычитал, что Базельский зоопарк составил специальный паек, скармливаемый животным вдобавок к обычной пище; он не только улучшает общее состояние животного, но и способствует размножению. Было установлено: как бы хорошо вы ни кормили животных – а мы всегда давали своим лучшее, что только могли достать, – в корме недостает очень важных для организма солей и других компонентов. Тогда-то и придумали особый «пирожок» с этими веществами.

Я написал в Базельский зоопарк доктору Эрнсту Лангу, он любезно прислал мне все данные, потом мы обратились к нашему мельнику, Лемаркану, и он, следуя рецепту, приготовил малопривлекательное на вид бурое тесто. Мы взирали на него с недоверием, но я все же попросил Джереми провести недельное испытание и доложить о результатах. В последнее время Джереми частенько наведывался к нам за советами. Сидишь дома, работаешь, вдруг – стук в дверь, появляется голова и слышишь:

– Э-э… это я, Джереми.

С этими словами он входит в гостиную и излагает очередную проблему. Вот и теперь, после недельного испытания «пирожка», я услышал знакомый стук.

– Э-э… это я, Джереми.

– Входи, Джереми, – пригласил я его.

Он вошел и остановился на пороге гостиной. Высокий, волосы цвета спелой ржи, нос, как у герцога Веллингтона, и ярко-голубые глаза, которые слегка косят, когда Джереми чем-то озабочен. Сейчас он заметно косил: значит, что-то не ладится…

– Ну, что случилось?

– Понимаете, я насчет этой смеси… Наши… гм… животные не хотят ее есть. Правда, мартышки попробовали немножко, но мне кажется, скорее из любопытства. А другие совсем не едят.

– А человекообразные?

– Даже не притронулись, – мрачно ответил Джереми. – Я уж и так и этак, даже в молоко клал – не едят, да и только.

– А подержать их впроголодь пробовал?

– Нет, – сказал Джереми с виноватым видом. – Чего не пробовал, того не пробовал.

– Ну так попробуй, – предложил я. – Завтра же посади их на одно молоко и предложи «пирожок». И посмотри, что выйдет.

На следующий день – знакомый стук и знакомое «Это я, Джереми».

– Я насчет человекообразных, – доложил он, стоя на пороге гостиной. – Мы оставили их без завтрака, потом дали молоко и «пирожок». Все равно не едят. Что будем делать?

Я был озадачен не меньше его. В Базельском зоопарке все животные охотно ели «пирожок». Очевидно, нашей смеси чего-то недостает. Мы позвонили мистеру Лемаркану.

– Как вы думаете, что можно добавить в смесь, чтобы она была вкуснее и заманчивее?

Он поразмыслил несколько минут, потом дал блестящий совет:

– Как насчет анисового семени? Абсолютно безвредно, и большинство животных любят его запах.

– Пожалуй, вреда не будет, – согласился я. – Вам не трудно приготовить смесь с анисовым семенем?

– Что ж, это не трудно, – ответил мельник, и отныне мы стали получать «пирожки», пахнущие анисом.

Животные с первой же минуты пристрастились к ним. До такой степени, что с той поры самым любимым видам корма они предпочитают «пирожки». Смесь явно пошла им на пользу, и приплод увеличился. За год после введения нового рациона было получено потомство от двенадцати видов млекопитающих и десяти видов птиц, и мы были чрезвычайно довольны собой.

Пожалуй, самыми важными, но и самыми тревожными для нас в тот год были роды у южноамериканских тапиров. Папаша, Клавдий, приобретенный мной в Аргентине, в свое время причинил нам немало хлопот: он удирал из зоопарка и производил опустошения в соседних садах и на полях. Но после того как мы нашли ему супругу, Клодетту, он остепенился, стал солидным и дородным. Тапиры смахивают на гнедых шотландских пони, а их длинный подвижный нос чем-то напоминает слоновый хобот. Обычно это ласковые и дружелюбные существа. Когда Клодетта достигла надлежащего возраста, состоялось спаривание. Мы тщательно записали все сроки на голубых карточках и вскоре убедились в ценности картотеки; как только у Клодетты появились признаки беременности, мы смогли, считая от даты последнего спаривания, определить, когда примерно ждать детеныша.

И вот однажды раздается знакомый стук в дверь: «Это я, Джереми» – и появляется озабоченный Джереми.

– Я насчет Клодетты, мистер Даррелл, – сказал он. – Если считать по карточке, она должна родить