— Ты пр-р-ришла, мы знали. Кобольды с-сказали. Добр-р-ро пожаловать.

Тут странный волк вскинул морду и завыл.

Оставив позади Ближние Китаи, воздушные корабли «Чжэнь Хэ» и «Лю Ян» неуклонно двигались на восток, постепенно набирая скорость, хотя, как узнала Роберта, до максимума было еще далеко. Миры мелькали внизу широкими лентами — холодные и умеренные, влажные и засушливые. Последовательная география Востока приблизительно повторяла карты, составленные американскими исследователями, ходившими на запад. Кое-где попадались Джокеры, подобные случайным вспышкам.

Время от времени они останавливались, и члены экипажа сходили на землю, должным образом экипировавшись, чтобы понаблюдать, измерить, взять образцы почвы, флоры, фауны, даже экзотических атмосферных элементов. Они следовали правилу, установленному Джошуа Валиенте десятью годами ранее: за исследователями на земле следили наблюдатели с корабля. Роберта, сидевшая наверху, методично вела записи.

Наконец они миновали веху в два миллиона переходов от Базовой Земли. И приблизились к тому миру, где Роберте предстояло спуститься самой, в сопровождении лейтенанта By Юэ-Сай.

Китайцы уже добирались до этой отметки, и мир номер два миллиона, по крайней мере, до некоторой степени, был изучен. Роберте объяснили, что первый спуск станет для нее опытом исследования, и она согласилась. Она уже провела много времени в тренировочном зале с лейтенантом By Юэ-Сай, которая научила ее надевать защитный костюм и обращаться с индивидуальным переходником и маленьким «наблюдателем», который крепился на плечо. Она объяснила Роберте, каким образом капитан общается с наземной партией, и как пользоваться аптечкой, неприкосновенным запасом и серебристыми одеялами, если вдруг они заблудятся, и как стрелять из бронзового пистолета, которыми снабжали исследователей. Роберта вникала в каждую деталь, каждое действие, задавала уместные вопросы и упорно тренировалась.

Юэ-Сай пыталась облегчить процесс. Она шутила на своем небезупречном английском, придумывала игры и соревнования, чтобы тренировки проходили веселей. Роберта обычно просто ждала, когда Юэ-Сай угомонится, и вновь терпеливо принималась за упражнения.

Со временем она почувствовала, что Юэ-Сай сдалась и отступила. Роберта уже много раз видела такое и раньше. Не то чтобы она не понимала людей; скорее Роберта Голдинг понимала их слишком хорошо. Потуги Юэ-Сай на веселье были очевидными попытками мотивировать ученицу, и Роберта с легкостью их разгадывала. И потом, при ее внутренней целеустремленности, она не нуждалась ни в каких внешних стимулах. Но By Юэ-Сай ждала иной реакции, и Роберта это знала.

В свои пятнадцать она всё понимала. То есть многое видела яснее, чем люди, которые ее окружали. Роберта, конечно, сознавала собственные рамки, например теперь, когда готовилась впервые столкнуться с далеким последовательным миром и могла в мгновение ока погибнуть из-за собственного невежества или по чистой случайности. Она понимала это — и принимала со спокойствием, которое отчего-то леденило окружающих. Но что толку обманывать себя?

Карьера, к которой она стремилась, предполагала полный отказ от иллюзий. Какова была природа вселенной, в которой родилась Роберта? Почему она вообще существовала? И для чего? Роберте казалось, что это единственные вопросы, стоящие изучения. И единственной эффективной стратегией, до которой додумались люди, был научный метод, трудоемкий поиск истины. Но с двенадцати лет Роберте стало очевидно, что наука в том виде, как она развилась — физика, химия, биология и все остальное, — черепашьим шагом двигалась к разрешению фундаментальных проблем. К тем самым вопросам, как казалось Роберте, обращались лишь богословы и философы. К сожалению, их ответы представляли собой мешанину сомнений, самообмана и вздора, который причинял больше вреда, чем пользы.

И всё.

Поэтому Роберта посвятила себя, хотя бы номинально, богословию и философии, а также естественным наукам. Она даже получала гранты в поддержку китайской экспедиции от Ватикана, от мормонов, от мусульманских организаций и различных философских обществ. Имея дело с подобными учреждениями, Роберта быстро поняла, в каких случаях следует умалчивать о том, что, по ее мнению, организованная религия есть что-то вроде массового помешательства.

Приходилось работать с тем, что имелось в доступе. Иногда Роберта воображала себя ученым эпохи европейского Средневековья, которые выходили из рядов священнослужителей, потому что никакой другой организованной науки не было. Или, если в поисках примера погрузиться еще дальше в прошлое, — как будто она пыталась при помощи каменного топора и куска охры собрать радиотелескоп. И все-таки Роберта упорствовала, поскольку не находила других вариантов.

Несмотря на свое недостаточное образование, Роберта Голдинг ясно видела мир. И людей — яснее, чем сами они видели себя. «Человечество, — так она однажды сказала на экзамене по философии, который сдавала в одиннадцать лет, — представляет собой лишь тонкий слой осадка, который остается, если убрать ошеломленных шимпанзе». Благодаря таким ответам считалось, что она подает большие надежды, и в Мягкой Посадке, где было много смышленых ребятишек, Роберты не сторонились как «зубрилки». Но на корабле ее сдержанность, привычка читать лекции в ответ и поправлять простейшие ошибки отнюдь не располагали к ней экипаж. Даже добродушную Юэ-Сай.

Твены зависли над подходящим местом и выслали метеорологические ракеты и шары-зонды, чтобы собрать побольше информации. Затем Юэ-Сай отвела Роберту к подъемнику. Они в последний раз проверили снаряжение и спустились на поверхность Земли-2201749.

Они стояли на краю леса, возле широкого устья реки. Из-под прикрытия деревьев виднелась равнина, обрамленная заболоченными лугами, а на горизонте — океан. Ее внимание вдруг привлекли огромные существа, которые низко пронеслись над водой — целая стая, с раскинутыми прозрачными крыльями. Роберта никогда еще не видела таких гигантских летунов. Птерозавры? Летучие мыши? Или нечто совершенно иное? Выделяясь на фоне искристого света, они неслись, изогнув изящные шеи и выхватывая из воды длинными клювами огромную рыбу, ну или что-то похожее на рыбу.

Мир был теплый, с обилием воды — мир с высоким уровнем моря и неглубокими океанами, которые вдавались далеко в глубь континентов. Мир, который мог прокормить фантастических крылатых животных. Мир — как поняла Роберта — со своими опасностями, невозможными в более сухом климате, например на Базовой Земле. Не в последнюю очередь ему грозили необычные климатические катастрофы, например гиперганы, один из которых уже зарождался в местной версии Тихого океана…

В лесу замелькали тени.

Юэ-Сай помахала рукой. Роберта удостоверилась, что микрофон от монитора на плече выключен, и неподвижно замерла под прикрытием деревьев.

В зарослях двигались огромные силуэты, направляясь к реке, на водопой. Роберта заметила крепко сбитые, мускулистые тела животных, бегущих на четвереньках, но с огромными, мощными задними ногами — что-то вроде кенгуру, только увеличенные. Их уши, с жесткими хрящами, мотались, словно огромные цветные плюмажи. Взрослые особи были ростом по плечо Роберте. Детеныши бежали рядом, а одного малыша мать несла в сумке на животе.