— Перестань, — попросила Наоми.

— Может, он надеялся их отогнать или обменять протомолекулу на луну. Это, между прочим, объясняет активное движение кораблей внутренних планет, которое мы видели…

— Нет, хватит, — оборвала Наоми. — Не желаю сидеть и слушать, как ты сам себя уговариваешь.

Холден попытался продолжать, но Наоми тоже села и мягко закрыла ему рот ладонью.

— Мне не нравится этот новый Джим Холден, в которого ты превращаешься. Тот, что без разговоров тянется к оружию. Я понимаю: служба костоломом в АВП — дерьмовая работа и тебе, ради защиты Пояса, пришлось делать гнусные вещи. Но тогда ты оставался собой. Я видела, как ты мечешься внутри, выжидая время, чтобы вернуться.

— Наоми, — сказал он, отводя ее руку.

— А тип, который готов устроить бойню на улицах Тихо, — это вовсе не Джим Холден. Я не знаю этого человека, — сказала она и вдруг нахмурилась. — Нет, я его знаю. Только зовут его — Миллер.

Самым ужасным для Холдена оказалось ее спокойствие. Она не повышала голоса, не выказывала гнева. Бесконечно страшнее была эта смиренная грусть.

— Если ты теперь стал таким, высади меня где-нибудь. Нам больше не по дороге, — сказала она. — Я ухожу.

Авасарала стояла у окна, вглядываясь в утреннюю дымку. Вдали взлетел транспортный корабль. Он завис на выхлопном столбе, как на колонне из белоснежного облака, а потом исчез. У Авасаралы ныли плечи. Она знала, что часть фотонов, влетающих сейчас ей в зрачок, были выброшены взрывом, полыхнувшим несколько минут назад. Станция Ганимед, некогда самое безопасное место вне земной атмосферы, стала полем боя, а теперь — пустыней. Выделить из космических лучей свет ее гибели казалось не легче, чем выхватить из океана молекулу соли, но свет ее гибели был здесь, и от этого под ложечкой словно лежал камень.

— Могу запросить подтверждение, — предложил Сорен. — Нгайен должен подать рапорт командованию в течение восемнадцати часов. Когда мы его получим…

— Мы уже знаем, что там будет написано, — фыркнула Авасарала. — Могу пересказать. «Силы марсиан заняли угрожающие позиции, и мне пришлось реагировать агрессивно». На-на-на три хрена. Где он взял корабли?

— Он адмирал, — сказал Сорен. — Думаю, привел их с собой.

Авасарала обернулась. Парень имел усталый вид. Он бегал с самого рассвета. Как и все они. В его глазах виднелись красные жилки, кожа была бледная и влажная.

— Я сама растрепала его группу сопровождения, — сказала Авасарала. — Я свела ее к кучке корабликов, которую можно утопить в луже. А он объявился с огневой поддержкой, которой хватило на марсианский флот?

— Очевидно, — признал Сорен.

Авасарале хотелось плюнуть под ноги. Рокот двигателя наконец докатился от места взлета транспорта, приглушенный и сглаженный расстоянием. Ее измученный бессонницей мозг усмотрел в этом сходство с политикой в системе Юпитера и в Поясе. Что-то происходит, ты это видишь — но осознаешь только постфактум. Когда уже слишком поздно.

Она допустила ошибку. Нгайен — из ястребов войны. Из тех неповзрослевших подростков, что любую проблему надеются разрешить стрельбой. Во всех его действиях тонкости было — как в свинцовой трубе, врезавшей по колену, — до сих пор. А теперь он сумел тайно от нее восстановить свою группу поддержки. И оттеснил ее от переговоров с марсианами.

А значит, это не его работа. У Нгайена нашелся патрон или даже целая группа заговорщиков. Авасарала не видела в нем серьезного противника, и потому тот, кто играет руками Нгайена, застал ее врасплох. Предстояло вести бой с тенью, а она ненавидела такие игры.

— Нужно больше света, — сказала она.

— Простите?

— Узнайте, где он раздобыл корабли, — объяснила Авасарала. — Пока не узнаете, спать не ложитесь. Мне нужен полный отчет. Откуда, по чьему приказу, под каким предлогом? Всё.

— И еще маленького пони,[23]мэм?

— Непременно, черт вас побери! — Авасарала чуть расслабилась. — Вы хороший работник. Когда-нибудь получите и настоящую работу.

— Жду с нетерпением, мэм.

— Она еще здесь?

— За своим столом, — кивнул Сорен. — Прислать?

— Обязательно.

Когда Бобби с тонким листком в руке вошла в дверь, Авасарала в который раз заметила, как неуместно она здесь выглядит. Дело было не только в марсианском акценте, не только в телосложении человека, выросшего при малом марсианском тяготении. Среди множества политиков эта женщина выделялась особой телесной крепостью. По ней тоже было видно, что ее подняли среди ночи, но Бобби это только украшало. Пригодится оно или нет, это стоило запомнить.

— Что у вас? — спросила Авасарала.

Десантница нахмурилась одними бровями.

— Я пробилась к паре представителей штаба. Обо мне никто из них понятия не имеет. Я, наверное, дольше втолковывала им, что работаю на вас, чем говорила о Ганимеде.

— Урок на будущее. Марсианские чиновники тупы и корыстны. Что они говорят?

— Долгая история.

— Вкратце.

— Вы в нас стреляли.

Авасарала откинулась в кресле. Болела спина, ныли колени, узел, свитый из печали и гнева, стягивал сердце туже обычного.

— Кто же, как не мы, — сказала она. — Что мирная делегация?

— Уже улетела, — сообщила Бобби. — Завтра выпустят пресс-релиз о том, как Земля обманула доверие. Пока что они ссорятся насчет подбора слов.

— Каких именно слов и какая сторона какие выбирает? — потребовала Авасарала.

— Не знаю. Это важно?

— Конечно важно. Разница между «Переговоры сорваны по вине ООН» и «Переговоры срываются по вине ООН» может обойтись в сотни жизней. В тысячи.

Авасарала постаралась проглотить раздражение. Само собой это не приходит.

— Хорошо, — сказала она. — Постарайтесь раздобыть мне еще что-нибудь.

Бобби протянула бумагу. Авасарала взяла.

— Что за фигня?

— Прошение об отставке, — объяснила Бобби. — Я подумала, что вы захотите оформить все по правилам. Мы теперь воюем, и меня отзывают назад. Получу новое назначение.

— Кто вас отозвал?

— Пока никто, — призналась Бобби, — но…

— Присядьте, будьте добры. Я вам словно со дна колодца ору.

Десантница села. Авасарала набрала в грудь воздуха.

— Вы хотите меня убить? — Бобби моргнула, но Авасарала властно вскинула руку, помешав ей ответить. — Я — одна из самых влиятельных персон в ООН. Мы воюем. Хотите меня убить?