Учитывая рвение «Твайна», руководство ФБР неоднократно предлагало ему открыть счет в любом банке на его выбор, но он отказывался. И с наличностью у агента тоже были непростые отношения. На одной из первых явок Джон поставил перед ним набитый купюрами «дипломат» и предложил взять столько, сколько он пожелает. Но Борис проявил скромность и не притронулся к деньгам.

Действительно, Южин, начитавшись Солженицына и других запрещенных в СССР авторов, так изменил свои взгляды на советский строй, что согласился сотрудничать с ФБР на идеологической основе. Через какое-то время он все-таки стал брать деньги, но ограничивался суммами в две-три сотни «зеленых». Лишь на третьем или четвертом году работы на ФБР он раскрепостился настолько, что уже брал тысячами. Вместе с тем, на удивление фэбээровцев, «Твайн» по-прежнему отказывался от открытия банковского счета на свое имя.

Шпионы проваливают шпионов

Однажды «Твайн», как ему показалось, очутился на грани провала из-за собственной небрежности. В здании консульства он обронил зажигалку, в которую был вмонтирован микрофотоаппарат.

Зажигалку нашел местный слесарь Потапов. Пощелкал, пощелкал — не работает, и забросил ее на верстак — когда-то еще пригодится. Наконец наступил и ее черед. Понадобились Потапову детали зажигалки, и он решил разобрать находку. Глядь, а там микрофотоаппарат! Слесарь немедленно обратился к офицеру безопасности консульства. Микропленку извлекли и проявили. На удачу Южина, она была незаэкспонирована. Будь на ней отснятый материал, то по его характеру можно было бы легко вычислить хозяина зажигалки.

…Южин обнаружил пропажу зажигалки и вызвал Джона на экстренную встречу, чтобы обсудить, как выйти из положения. Он вспомнил, что заходил к своему коллеге Семенову выпить пива. Не там ли осталась зажигалка? И ФБР проводит незамысловатую, но изящную операцию.

К Семенову Бюро направило свою внештатную сотрудницу, о которой в нашей резидентуре было известно, что она «таскает каштаны» для американской контрразведки. Дама под надуманным предлогом пришла в гости к Семенову и уселась в то самое кресло, в котором накануне сидел Южин. Болтая без умолку, она ощупывала швы. А перед уходом случайно уронила свою сумочку на пол. Та раскрылась, и содержимое рассыпалось по всей комнате. После того как все предметы были собраны, дама распрощалась и покинула гостеприимный дом. Все ее действия преследовали одну цель: отвести подозрение от Южина, если он именно там обронил зажигалку. Но, как известно, она находилась совсем в другом месте…

В общем, через какое-то время резидентура в Сан-Франциско оказалась «под колпаком» собственной службы безопасности и Второго главного управления КГБ. Но ничего — пронесло на этот раз!

Тем временем наступил 1982 год и подошел конец пребыванию Южина в Соединенных Штатах. Исходя из интересов собственной безопасности, он наотрез отказался продолжать сотрудничество с ФБР. И это при том, что Бюро последнее время снабжало его все более ценными с точки зрения начальства Южина материалами и даже подключило его к нескольким источникам информации из среды политической элиты США, которые могли представлять интерес для внешней разведки России. Все оказалось напрасно — Южин был непреклонен и в категоричном тоне отказался работать на американцев в Москве.

Впрочем, в ФБР не настаивали. Южина в самом начале предупредили, что рисковать им не собираются, и сотрудничество будет развиваться только во время его пребывания за рубежом.

Вместе с тем накануне отъезда Южина познакомили с сотрудником ЦРУ, неким Коллинзом, который собирался приступить к работе в московской резидентуре Управления. Коллинз несколько раз встречался с Южиным, каждый раз склоняя его к продолжению сотрудничества в Москве, но тот стоял на своем категоричном отказе. Это обстоятельство, в свою очередь, обрадовало Джона. Теперь у него не было сомнений: «Твайн» — добросовестный, «чистый» агент, а не «подстава» КГБ! Ведь будь он «двойником», он сразу бы откликнулся на предложение Коллинза, невзирая на очевидный риск!

* * *

Предосторожности не спасли Южина от провала. В апреле 1985 года наш суперагент Олдрич Эймс сообщил, что Южин — двурушник. Второй главк установил за Южиным круглосуточное наблюдение. Слежка велась настолько тщательно с помощью видеокамер, что в диспетчерском пункте знали с точностью до секунды, когда Южин сходил в туалет, а когда лег спать. Спешить контрразведчикам было некуда — в скором времени объект не должен был выезжать в зарубежные командировки.

Однако и длительная слежка не дала прямых улик измены Южина. А основные доказательства были представлены Эймсом, и еще через полгода их подкрепил Хансен.

Методом «съема» Южин был арестован бойцами «Альфы» 23 декабря 1986 года.

Он сумел убедить следователей, что сотрудничал с ФБР против собственной воли и глубоко раскаивается в содеянном. В результате ему удалось избежать смертной казни. Он был осужден на пятнадцать лет, из них пять провел в лагере строгого режима «Пермь-35». В феврале 1992 года Южин был амнистирован Указом президента России Б.Н. Ельцина и вернулся в Москву.

В 1994 году вместе с женой и дочерью выехал по частному приглашению в Сан-Франциско (а куда же еще!).

В настоящее время он пишет мемуары и занимается архивными исследованиями, касающимися судеб западных военнопленных времен Второй мировой войны, окончивших свои дни в ГУЛАГе.

Признания в предательстве

Некоторые наши соотечественники ошибочно считают, что «оттепель» в политическом климате и перестройка в СССР начались с приходом к власти Никиты Хрущева и Михаила Горбачева. Отнюдь. Задолго до них страну с успехом перестраивал и Петр I, и премьер-министр Столыпин, да и «оттепель» уже случалась. Достаточно вспомнить правление императора Александра II.

С высоты сегодняшнего опыта позволительно констатировать: хрущевские реформы и горбачевская перестройка, в отличие от деяний их далеких предшественников, носили не созидательный, но разрушительный характер, после которых у населения страны осталось такое горькое послевкусие, что впору назвать их катастройками! Хотя и Хрущев, и Горбачев, находясь на Олимпе власти, рядились в тогу приверженцев марксизма-ленинизма, поборников теории и практики социализма, защитников народных интересов.

Им обоим надо было потерпеть сокрушительное политическое фиаско, чтобы окончательно разоблачить себя, а мы узнали и их отношение к коммунистической идеологии, и мотивы их разгромной деятельности. Кстати, о них они поведали нам сами.

Хрущев, к примеру, находясь в 1964 году на излечении в Кремлевской больнице, Куда попал вскоре после смещения с поста первого секретаря КПСС и председателя Совета министров СССР, рассказал заместителю главврача Прасковье Мошенцевой анекдот о социализме, обнажив свое к нему отношение.

«В село из горкома КПСС прибыл инструктор с лекцией о достижениях социализма. В клуб согнали всех колхозников. На сцене, как положено, — стол, накрытый зеленой скатертью, графин с водой и стакан. Лектор читает час — выпил один графин воды. Второй час — осушил второй графин. Третий час — все про тот же социализм — прикончил третий графин воды. Наконец лекция закончилась, и все облегченно вздохнули. Председатель колхоза, поблагодарив лектора за интересный доклад, спрашивает: «У кого, товарищи колхозники, будут вопросы?» Молчание. Три раза спросил. Тишина мертвая. Вдруг с заднего ряда старичок — истый дед Щукарь — поднимается и спрашивает лектора: «Вот ты, мил человек, про социализм три часа лекцию читал, три графина воды одолел, а не разу поссать не сходил. Как же это?!»»