– Почти на месте, брат. Так держать, и сам не заметишь, как все будет позади.

Я взглянул на наручный компьютер Garmin Forerunner 310XT – прибор, напоминающий массивные часы, который показывает разнообразные данные: пульс, темп бега, наклон дороги, истекшее время и – что тогда было для меня важнее всего – расстояние. Прибор показывал 20 километров. Мы не одолели еще и полпути! Джейсон, этот пуританин в том, что касается гаджетов, не имел абсолютно никакого представления, сколько мы пробежали. Но чтобы не снижать его оптимизма, я промолчал.

Когда мы проделали пять километров в гору, а подъему все еще не было видно конца, я засомневался, что Пол выбрал удачный маршрут. Образно выражаясь, колеса моего локомотива начали проскальзывать. Я опять возвращался в мрачное, до боли знакомое состояние, когда нет мочи с кем-нибудь спокойно разговаривать. В общем, я снова сатанел.

И вот, не в силах вынести мысль, что еще бог весть сколько нужно бежать вверх, я вышел из себя.

– Какого черта мы делаем?! – прокричал я сквозь зубы, да так, что изнутри ударило по глазам. – Надо обратно на равнину. Этот бесконечный подъем – просто идиотизм.

Продолжая пребывать в своем внутреннем мире – или, что скорее, устав от меня и моих жалоб, – Джейсон промолчал. А Пол, свеженький, как утренняя роса, просто не видел проблемы.

– Не такой этот подъем и крутой, – откликнулся он вместо Джейсона.

«Достаточно крутой», – проворчал я себе под нос. Может, он и ультрабегун, но это же не он наматывает четвертый «железный» триатлон за неделю.

Еще километра три я героически молчал и бежал вверх по незнакомой местности, не видя ничего за пределами овала света от головного фонарика. Но на 25-м километре я снова вскипел.

– Полный бред. Я – обратно в аэропорт. Кто со мной?

Не дожидаясь ответа, я развернулся и побежал вниз, и тем самым стал виновником того, что в монолите нашей группы появилась трещина. В конце концов остальные, отступив от плана, присоединились ко мне, но вред уже был нанесен: я подорвал дух команды, нарушив святое правило: «Что бы ни случилось, держаться вместе».

Сначала я радовался, что можно бежать под горку, но вскоре крутой спуск взял плату болью в квадрицепсах. Каждый шаг впрыскивал в ногу очередную порцию молочной кислоты, и вонзавшиеся в плоть кинжалы убеждали остановить безумие. Кругозор вновь сузился, я стиснул зубы и постарался отстраниться от действительности.

Вскоре мы достигли равнины, опять миновали аэропорт и пошли на дугу в западном направлении через город Кахулуи. Я отстал и бежал вслед за Джейсоном, который продолжал болтать с Полом и Молли. Я велел себе смотреть только на них.

«Успокойся. Расслабься».

Беговая форма Пола была просто потрясающая. Как истинный профи в ультрабеге, он передвигался без видимых усилий. Пол из тех бегунов, для кого придуманы гонки на 100 миль (161 км). До сих пор я все еще приучаю себя к мысли о сотне миль. «Когда-нибудь…» Но не сегодня.

Время близилось к трем. Пол провел целый день в заботах о нас, но все же бежал с нами всю дорогу и выглядел бодрячком. На самом деле в ту ночь он пробежал гораздо больше марафонской дистанции, потому что постоянно сновал между Джейсоном и мной, поднося нам воду и отзываясь на любые другие просьбы. Хотя я-то отказывался подкрепиться, не поддерживал разговоров и вообще требовал, чтобы меня оставили в покое. Но Пол прекрасно понимал, что со мной происходит. Не понаслышке зная, каково пребывать в «пещере боли», он смиренно сносил мое хамство.

Позже мне было очень стыдно за свое поведение. Форменное свинство грубить человеку, который добровольно потратил на нас столько времени и сил. Я извинился перед Полом, и он сказал, что все понимает, ничего личного.

Достигнув Кахулуи и направившись обратно к аэропорту, мы одолели отметку в 30 километров. Картина получилась воистину сюрреалистичной, когда фоном нам стали служить горящие поля сахарного тростника[66]. Сотни гектаров пламени. Предрассветное небо окрасилось в фантастический оранжевый оттенок, и повсюду разливался сильный едкий запах. Экстравагантные декорации – то ли пейзаж Дали, то ли сцена из «Апокалипсиса сегодня» – добавляли абсурда происходящему (хотя абсурда и так было с избытком).

Но конец был уже близок. Мы с Джейсоном все реже переходили на шаг.

Сделав большой крюк вокруг торгового района Кахулуи, наша группа направилась к парковке аэропорта, где проходила финишная черта. Радуясь, что можно смотреть хоть на что-то кроме пылающих тростниковых полей, я хватался взглядом за сияющие вывески: здесь заправка Chevron, там круглосуточная аптека Rite Aid – что угодно, лишь бы отвлечься от боли. А километры уходили в прошлое.

Но чем ближе мы были к пункту назначения, тем гуще становился дым от горящего тростника. Хотя мы сняли майки и повязали их на лица в качестве респираторов, вскоре дышать стало невозможно. Снова смена маршрута.

Наша команда оставила нас, чтобы забрать с парковки аэропорта машину Пола. Мы условились встретиться на новом финише, за границей едкого дыма. И вот на последних трех километрах мы с Джейсоном остались вдвоем, на фоне пламенеющего неба, наперегонки с надвигающимся восходом. Мы бежали, храня молчание, как в первое утро EPIC5 на Кауаи – целую вечность тому назад.

«Почти на месте. Просто дойди до конца».

Каждую минуту, каждую сотню метров я поглядывал на Garmin. Наши добровольные муки выглядели весьма по-дурацки: бегать кругами по окрестностям, пока наручный компьютер не позволит остановиться. А потом – без фанфар и даже без единого человека, кто бы мог поздравить нас или хотя бы похлопать по плечу, – мы оказались на финише.

Слишком усталые, чтобы обниматься, мы коротко пожали друг другу руки. Нашей команды нигде не было видно. Оставалось только ждать; они прибудут вот-вот.

Я осторожно улегся на жесткую бетонную площадку перед автосервисом Royal Hawaiian Tire & Auto – не слишком подходящий антураж, чтобы почивать на лаврах. Прошло минуты полторы, а потом… забытье. Я провалился в сон.

Не уверен, сколько минут протекло – может, десять, самое большее пятнадцать. Но когда нас нашли Пол, Молли и Ребекка, я дрых без задних ног. Когда Пол растолкал меня, ему пришлось в буквальном смысле на себе тащить меня в машину, где я прислонился головой к окну в надежде, что это помешает мне заснуть по дороге в отель.

Когда мы прибыли в весьма милую гостиничку старомодного городка Паиа, Джейсон помог мне выбраться из машины и провел в холл. «Должно бы быть наоборот», – подумал я. Я был плох – намного хуже, чем Джейсон. Принять горизонтальное положение – предел мечтаний. Я не мог говорить. Не мог двигаться. Девушка за стойкой искренне старалась разместить нас побыстрее, но в столь ранний час ей понадобилось немало времени, чтобы разыскать ключи и разобраться, кому какой номер заказан. Все мои ресурсы давно были на исходе, и меня снова все стало бесить.