Обстоятельства, которые свели их вместе на Севере, оставались неясными. Флоримон не мог приступить к подробному рассказу о своих приключениях, так как все внимание было обращено на путь к Квебеку.

На самом деле они встретились случайно на посту у берега Теплых Морей, они узнали друг в друге гасконцев и отправились вместе в круиз. Жизнь для них имела цвет и запах леса, вкус блужданий, холода, дыма и прозорливость индейцев. Когда к ним присоединился Кантор, все слушали замечательное трио:

«У меня есть три корабля на прекрасном море.

Один нагружен золотом, другой — драгоценными камнями. Мальбрук идет на войну…

Миронтон — миронтон…»

Так неожиданно вновь найдя Флоримона, Анжелика испытала ни с чем не сравнимую радость. Этот случай утвердил мнение многих о том, что Канада необычная страна. Ее посещают святые и ангелы.

Хотя Анжелика верила в счастливую судьбу старшего сына, она все же понимала, какие опасности его подстерегают.

Что касается де Пейрака, то он тоже был очень обрадован встречей с Флоримоном. В Одиссее Флоримона он во многом узнавал свои приключения молодости.

— Они склонят Голову перед вами, и вы увидите мир по-новому. Красота! Неувядаемая красота, которая очаровывает и примиряет с несправедливостью жизни.

— Разве я так красива? Откуда эта легенда?

— Она идет от вас, — прошептал он. — Нужно оправдать их ожидания.

Она улыбнулась его словам и его отражению в зеркале.

— При такой щедрости это нетрудно!

Он помог ей надеть платье. Все ее платья были великолепны. Анжелика выбрала пурпурное. Бархатные складки подчеркивали ее фигуру и придавали величественный вид.

Жоффрей подошел сзади и положил ей на плечи бриллиантовое украшение. Это был пластрон из бриллиантов и рубинов. Жоффрей рассматривал ее в зеркале. Анжелика вспомнила, как Жоффрей, когда ей исполнилось семнадцать лет, надел ей на шею свей первый подарок.

Она вздрогнула от ласкового прикосновения его теплых рук. Он остался таким же — Лангедокский Трубадур. То же пламя светилось в его взгляде. «После стольких лет мы вернулись туда, откуда ушли».

Благодаря Жоффрею де Пейраку сглаживается реальность, все неприятное отступает назад, смягчается горечь предзнаменований и мир становится не таким враждебным.

Повсюду были разбросаны подарки: для губернатора, дам, карлиц, сирот, богатых и бедных, добродетельных и грешных.

Восхищение и счастье читались в темном взгляде Жоффрея, когда он любовался отражением силуэта в пурпурном платье, достойном королевы Лувра.

— Вы похожи на кота, который облизывается.

— Пожалуй. Я думаю о наших врагах.

— Вы намерены быть очень злым?

— Едва ли.

— Так лия сильна, чтобы оправдать ваши надежды? Смогу ли я помочь вам восторжествовать?

— Вы давно были такой. Что для вас какой-то город? Вы сумели покорить Двор, короля. Если вы захотите, то все склонятся к вашим ногам.

— Сейчас это не одно и то же, Я другая. Менее, менее дикая, может быть. Любовь ослабела. Больше всего меня страшит встреча с отцом л'Оржевалем.

— Я буду рядом, — сказал он с нежностью в голосе. И ее опасения рассеялись. Он будет там. Он будет ее оплотом. Человек, наделенный умом и силой, доблестный и справедливый, он любит ее, а она, его жена, любит его больше всего на свете.

Она наклонила голову вбок и коснулась щекой его руки, лежащей на ее плече. Он склонился над ней и долгим поцелуем приник к ее затылку.

— Я хочу, чтобы они были у ваших ног, — прошептал он. — Они все полюбят вас. И он тоже. Я хочу видеть его побежденным, вашего врага. Охваченный фанатичной верой, он осмелился напасть на вас и оклеветать. Наступит день, когда он узнает власть Любви.

«Однажды он тоже полюбит вас. И это будет ему наказанием».

В тот вечер они бросили якорь у крайней точки Орлеанского острова. На борт корабля поднялись два человека:

Мопертюи и его сын Пьер-Андре.

Узнав о прибытии де Пейрака, город взбудоражился, и Мопертюи мудро рассудил, что об этом стоит предупредить заранее. Он приехал на Орлеанский остров, где жила его семья. Население на острове совсем не такое, как в Квебеке. Многие считают этот остров необитаемым. Он покрыт непроницаемой мглой, но его массивный силуэт вырисовывается на фоне ночного неба.

Жоффрей де Пейрак расспрашивал о подробностях квебекской жизни. Мопертюи сказал, что в городе говорят праздник по поводу их прибытия. Хотя! встретить их с почетом. Особенно об этом заботится мсье де Фронтенак. Большая часть наиболее важных представителей Большого Совета хотят проявить любезность могущественному визитеру. Но епископ колеблется. Иезуиты? Неизвестно. Мсье де Кастель-Морга рекомендует сопротивление. До сих пор он молчал. Но когда появились в небе огненные лодки, сторонников военного губернатора стало гораздо больше. За городом, на плато, большое скопление диких племен. Они взбудоражены пугающими небесными знамениями. Если Кастель-Морга, который имеет на них большое влияние, возьмет их под свою команду, дело примет худой оборот.

— А Пикcapeт. Где он? — спросила Анжелика.

— Неизвестно. Возможно, среди них. Но дикари непостоянны. На них нельзя положиться, мадам. Анжелика покачала головой:

— Нет, Пиксарет меня не предаст. Мсье д'Арребу, присутствующий при этом, с любопытством посмотрел на нее.

— Это так. После Уттаке-ирокеза вы приручили его врага Абенака Пиксарета. Невероятно… Но это понадобилось всего несколько месяцев. Как вам удается расположить к себе этих.., неприступных бродяг. Это подозрительно.

Им известно, что это вы провалили кампанию против англичан, вовлекая в борьбу вождя патсуикетов, изменившего своему роду. Какими словами смогли вы его убедить? Это далеко не простофиля, я его знаю. Он подчиняется только отцу д'Оржевалю, он и его племя. Но на этот раз он отбился от рук. Чем вы его пленили? Околдовали? Сглазили?

— Конечно же, нет. Мы с ним просто друзья, вот и все.

— Друзья? Это непросто! Вам только кажется. Это все! А ты, Мопертюи, говоришь, что за городом собрались дикари. Гуроны и абенаки ненавидят друг друга. Не хватает только вашего появления в Квебеке — это послужит причиной грандиозной суматохи. — Виль д'Эвре отвел Анжелику в сторону.

— Покажите мне его! — прошептал он.

— Что?

— Колье-Вампум Уттаке, которое он отдал вам в знак союза. Это самое дорогое украшение, каким только владели индейцы.

— Когда-нибудь я вам его покажу, но знайте, что я никогда его вам не отдам. Мне предсказали, что» я не должна расставаться с этим колье. Я велю положить его в мой гроб, когда меня проводят в последний путь.