«Ого! – думал я. – Видно, моё исполнение всем очень нравится, раз так и впились в меня глазами!» И с удвоенным усердием дул в свою трубу, пока не заметил, что все, кто на меня не посмотрит, почему-то смеются. Меня это удивило: «Что во мне смешного-то? Костюм на мне новенький, играю отлично, труба звучная… Не понимаю, что их так позабавило…»

А публика между тем покатывалась со смеху, и даже Матросик что-то говорил, показывая на меня.

Я решил не обращать ни на кого внимания и продолжать играть как ни в чём не бывало. Набрав в грудь побольше воздуха, я как дунул в трубу…

Вдруг у меня над самым ухом раздалось: «Карр!» Я отнял трубку ото рта и посмотрел вверх. Оказалось, что на самой верхушке моей трубы сидит большая чёрная ворона. Без сомнения, моё исполнение так ей понравилось, что она села на трубу, чтобы лучше слышать, а мои коллеги музыканты почему-то нашли это смешным. Я хотел было выразить своё негодование, но как раз в этот момент произошло нечто совершенно неожиданное.

Наш руководитель и дирижёр маэстро Трубач сделал знак усилить громкость, мы приналегли, и вдруг… «трах-тарарах!» – раздался ужасный треск, звон, грохот. Это у Заячьей Губы лопнул барабан, а у Скока разорвалась труба и осколок отлетел в соседа. К тому же целая стая птиц с оглушительным криком поднялась в воздух и закружилась над нами: видимо, им тоже наша музыка показалась слишком громкой.

А маэстро тем временем едва не охрип, пытаясь привлечь наше внимание:

– Довольно, довольно! Перестаньте же, несчастные! Разве не видите, что даже птицы и те разлетелись? Нет, вам ещё рано играть для публики. Пойдёмте отсюда, а то все люди из парка разбегутся.

Впереди всех выступал Дедок Бородач с нотами в руках…

…на верхушке моей трубы сидит… чёрная ворона

Оказывается, мы просто не поняли жесты своего профессора… Сконфуженные, мы уныло поплелись к выходу.

Вернувшись в класс, по настоянию педагога мы опять взялись за инструменты.

– Мне кажется, что дело пойдёт быстрее, если вы научитесь понимать мои жесты, – предположил маэстро. – А для этого я встану повыше, чтобы вам были лучше видны мои движения. Вот так!..

Трубач живо вскочил на опрокинутый деревянный ящик и, как дирижёр, поднял руки, давая знак начинать.

Мы заиграли снова.

Скоро, однако, у меня устали ноги: всё стоять да стоять не особенно-то приятно, – и я подумал: «Не присесть ли мне на краешек барабана?» – но потом вспомнил о замечании, которое сделал Трубач Заячьей Губе, и отказался от этой мысли.

– Что же это я! Отлично! Чудесная мысль! – вдруг, совершенно забыв, где нахожусь, воскликнул я и хлопнул себя по лбу.

– О чём это вы? Какая мысль? – испугался маэстро, так что даже концерт приостановил.

– О чём? Да, собственно, ни о чём, – промямлил я.

– Так что же вы кричите? – рассердился Трубач. – Только мешаете всем…

– Я… извините… я очень устал, и вот… Позвольте мне сесть на край вашего ящика? Так мне будет гораздо удобнее…

Маэстро, видимо, успокоили мои слова, и он с улыбкой сказал:

– Садитесь, если хотите. Только будьте осторожны: ящик не очень прочный.

Я осторожно сел, и мы заиграли снова. Против меня как раз стоял китаец Чи Качи и так усердно дул в свою трубу, так раздувал щёки, что я, с трудом удержавшись от смеха, прошептал:

– Чи Качи, отвернись, не смеши меня, а то расхохочусь и опять получу выговор.

Но китаец, казалось, меня даже не слышал: как ни в чём не бывало продолжал трубить, раздувать жёлтые щёки, смешно таращить глаза и гримасничать.

…мы заиграли снова…

Чтобы не рассмеяться, я решил сам отвернуться и, поднявшись, обошёл ящик и сел с другой стороны, но, раздосадованный на Чи Качи, позабыл об осторожности. В тот же миг раздался треск, крышка ящика проломилась, и я провалился внутрь, а следом за мной и маэстро Трубач не удержался на ногах и плюхнулся на пол.

Труба его отлетела в сторону и помялась, так что теперь могла только хрипеть. Но ещё более пострадал сам профессор: мало того что разбил нос, так на лбу ещё вскочила огромная шишка. Пока я барахтался в ящике, стараясь выбраться, все бросились поднимать маэстро. Он был страшно зол и кричал:

– Нет, таких учеников у меня ещё никогда не было! Я больше не желаю заниматься с вами!

Все стали его успокаивать, уговаривать, я извинялся как мог, но ничего не помогало: Трубач и слышать нас не хотел – уж очень разобиделся.

На этом наши занятия музыкой закончились, и мы отправились восвояси.

…крышка ящика проломилась…

Мне давно уже хотелось сделать что-нибудь особенное, чем-нибудь поразить своих товарищей. Долго ломал я голову: что бы придумать? – и наконец случай представился.

В один прекрасный день лесных жителей сильно взволновало необыкновенное событие: по всему городу были расклеены огромные афиши, сообщавшие, что в скором времени здесь откроется «цирк господина Мурзилки», а самым интересным номером был заявлен дрессированный индийский слон по кличке Мистер Трам. Эльфы целыми часами толпились у афиш, наперебой высказывая своё удивление, недоумение, недоверие…

В конце концов народ пришёл к выводу, что это розыгрыш: откуда тут взяться слону, да ещё индийскому и к тому же дрессированному?

Я ходил с гордо поднятой головой, украдкой прислушивался к разным толкам, но делал вид, что мне это не интересно. А мои товарищи продолжали удивляться и спорить. Я торжествовал и потихоньку улыбался: «О, скоро вы все признаете, что у Мурзилки светлая голова, что он самый умный из вас всех!» – и с гордо поднятой головой проходил мимо. Наконец собратья обратили внимание на моё поведение, и однажды Знайка поинтересовался: