— Я слышал, вы в курсе наших проблем, — начал Эрик.

Иоаким кивнул. Он скрестил на груди руки и уставился на Эрика.

— Понимаю, каково вам сейчас, но могу заверить: мы делаем все возможное, чтобы предотвратить катастрофу.

Иоаким смотрел на него недоверчиво. Эрик продолжил:

— Мы до сих пор не знаем, насколько реальна угроза взрыва. Весь находящийся на борту багаж прошел жесткую систему контроля, через которую в принципе невозможно пронести бомбу.

— То есть вы уверены в том, что угроза ложна? — уточнил парень.

— Нет, конечно. Мы ничего не исключаем, а потому следуем инструкциям угонщиков и поддерживаем связь с полицией.

Плечи Иоакима опустились, поза стала менее напряженной.

— Вы говорили с полицией?

— Разумеется, — кивнул Эрик. — И не один раз.

«Но капитан не слушает полицию, — продолжил про себя Эрик. — Сожалею, но наш капитан сошел с ума. Он продолжает держаться вблизи воздушной границы США, вместо того чтобы искать альтернативное место посадки».

Эрик положил руку на плечо Иоакима:

— Если другие пассажиры узнают о том, что случилось, произойдет непоправимое. Чтобы иметь возможность работать, мы, члены экипажа, должны держать ситуацию под контролем. Иначе всем нам конец, вы понимаете?

Иоаким кивнул. Он давно уже все понял.

— Я никому ничего не скажу, — пообещал он.

— Хорошо. — Эрик облегченно вздохнул. — Родственникам, надеюсь, тоже.

Эрик не хотел, чтобы пассажиры сообщали кому-то на землю о том, что происходит на борту. Взгляд Иоакима стал подозрительным.

— Но если все это затянется, я должен буду послать СМС матери. Она имеет право знать, что я… что мы…

«Что все мы умрем», — мысленно докончил его фразу Эрик.

У него не нашлось сил возразить Иоакиму. Тот вздохнул:

— Хотя… телефон, похоже, уже не работает.

«К счастью», — заметил про себя Эрик.

— На сколько это может нас задержать? — поинтересовался Иоаким.

Ответа на этот вопрос Эрик не знал, и Иоаким это понял. Если случится самое худшее, они вообще никогда не сядут.

Они еще раз пожали друг другу руки и разошлись. Иоаким вернулся на свое место, а Эрик отправился в салон первого класса. Он молил Бога, чтобы все получилось. В противном случае Эрик просто не знал, что будет делать дальше.

В салоне первого класса оказались незанятыми три столика. Эрик старался мыслить стратегически. Как бы тихо он ни говорил, риск, что его услышат за соседними столиками, остается. И тогда от его затеи будет больше вреда, чем пользы. Значит, надо выбрать соседей, которые не понимают по-шведски.

Эрик занял столик возле окна, спереди и позади которого сидели пассажиры азиатской наружности. Присаживаясь, он кивнул соседу с внешностью иностранного бизнесмена. Эрик был в форме, поэтому его передвижение по салону не привлекло особого внимания. Правда, он заметил, что за ним следит Лидия. Но она не в счет.

Телефон в его руке дрожал. Эрик следовал всем инструкциям, чтобы установить безопасную связь с самолета. Чувствуя, как по лицу стекают струйки пота, он набрал номер Алекса и прижал трубку к уху. После нескольких сигналов послышался голос отца. Эрик сам себе удивился, поняв, что теперь по его щекам струится не пот, а слезы.

— Это я, папа, — прошептал он.

Дело было, однако, не только в том, чтобы выиграть время. Шла борьба за каждую крупицу информации. Выйти на связь с дядей Захарии Келифи не представляло труда, гораздо сложнее его разговорить. Голос старика звучал устало, и на некоторое время Фредрике Бергман стало стыдно за то, что она его беспокоит.

— Простите, — робко начала она. — Меня зовут Фредрика Бергман, и я из полиции.

Она солгала, но иначе было нельзя. Правда представлялась слишком сложной. Если бы Фредрика сказала старику по телефону, что работает связным между Министерством юстиции и полицией, это потребовало бы дополнительных объяснений. Фредрика вспомнила свой последний рапорт в министерство и заключительное предложение, которое она в него вписала, прежде чем отослать факс: «Есть сомнение в справедливости принятого относительно Захарии Келифи решения».

Фредрика не могла отправить документ без этой фразы. Теперь нужно было собирать другие доказательства невиновности Келифи, чтобы успеть принять меры.

— А в чем дело? — спросил дядя Келифи. — Я беседовал с полицией только вчера.

— Знаю, — ответила Фредрика. — И мне очень неудобно вас беспокоить. Но речь пойдет о Захарии, и дело не терпит отлагательств.

— А что с ним случилось?

По голосу Фредрика поняла, что старик взволнован не на шутку.

— С ним все в порядке, — сказала она.

Так ли это? Фредрика не имела ни малейшего представления о том, что сейчас творится с Захарией. Быть может, он себя не помнит от страха, ведь ему грозит возвращение на родину.

— Но нас интересует один человек, которого вы упомянули в прошлый раз в разговоре с моими коллегами.

— В самом деле? — В голосе старика слышалось подозрение.

— Я имею в виду сестру Захарии.

— У него много сестер.

— И сколько их живет в Швеции?

Дядя Келифи тяжело вздохнул:

— При чем здесь она?

— Собственно, ни при чем, — поспешила успокоить старика Фредрика. — Мы просто хотели знать, как ее зовут.

«А заодно и как нам на нее выйти».

Поскольку дядя Келифи не отвечал, Фредрика продолжила:

— Это ради Захарии. Мы полагаем, что она сможет ему помочь.

На этот раз Фредрика сказала правду. Разве не ради этого они хотели выйти на эту девушку?

— Помочь в чем?

— К сожалению, я не могу сейчас вдаваться в подробности. Однако уверяю, что ваши сведения пойдут вашему племяннику на пользу.

Большего Фредрика сказать не могла. Оставалось надеяться, что она его убедила.

— София, — послышался голос Келифи. — Ее зовут София Келифи.

— Спасибо, — оживилась Фредрика. — Большое спасибо. Не знаете ли вы, как с ней связаться?

— Нет. Когда она в Швеции, останавливается у разных друзей. А иногда, как я слышал, жила у Захарии или его девушки.

— «Когда она в Швеции»? — удивилась Фредрика. — Разве она не живет здесь постоянно?

Однако дядя Захарии, как видно, решил, что с него достаточно.

— Этого я не знаю, — проворчал он. — Я виделся с ней от силы несколько раз в году. Хотите узнать больше — спросите кого-нибудь другого. Я сказал вам все, что мог.