– Я боюсь, – как-то признался он Марусе. – Вот как увижу ее – так прям сердце в пятки и уходит.

– Она же добрая!

– Она-то добрая, но все-таки подойти к ней как-то страшно… И что я ей скажу? Назначу свидание? Приглашу в кино? И почему у других мужиков все так легко получается…

Иногда Маруся вспоминала о том, что произошло на Крымском мосту тогда, перед рождением Егорки.

Что это было?

Зачем судьбе понадобилось в который раз сводить ее с тем странным, страшным человеком? Обычно в большом городе такие встречи невозможны, почти невероятны – один шанс из нескольких миллионов!

И почему Маруся так боялась этого огромного, косолапого человека? Да, однажды, в Турции, он чуть едва не сломал ей палец, когда маялся от жары и безделья, но ей ли было не знать, как безобразно иногда ведут ее соотечественники за границей, когда считают своим долгом отдыхать на всю катушку?..

«В нем было что-то странное… А может, он был маньяком или сумасшедшим? Но если каждого злодея или негодяя считать сумасшедшим… Нет, он был вполне нормальным. Просто плохим, очень плохим человеком!»

Она пыталась убедить себя, что вовсе не за ней гнался он тогда по мосту, а просто, воспользовавшись тем, что пробка на дороге рассосалась, помчался вперед – и именно из-за того произошла авария. Обычное дорожное происшествие, обычная трагедия – подобное случается каждый день на московских улицах…

Но интуиция говорила обратное.

Именно ее он хотел догнать. Сначала отпустил, а потом опомнился, решил вернуть! И его не смущало то, что она открыто выказывала свое отвращение к нему и даже то, что она была, как он выразился, «на сносях». Он как будто осознал, что хочет владеть ею несмотря ни на что. И эта странная, неприятная Марусе страсть погнала его вперед.

И убила в конце концов.

Маруся никогда никому не желала смерти (историю с Леонидом Урмановым можно было считать исключением, да и то отомстить она ему так и не смогла!). Но в случае с «турецким другом» все было по-другому. С тех пор как она своими глазами увидела его смерть, то испытала нечто вроде облегчения. Как будто стало легче дышаться… Он исчез. Он больше не станет ее преследовать!

Единственное, что теперь пугало ее, – это то, как произошедшее могло отразиться на Егорке. Он был вполне здоровым ребенком (по крайней мере, так утверждали врачи), но что такое здоровье? «Турецкий друг» тоже, судя по всему, был физически здоров, да и Виталик тоже, но что такое творилось с их «эмоциональной сферой», как выразилась бы врачиха из женской консультации, которая вела курсы для беременных?..

Маруся так страстно любила Егорку, что вечно воображала всякие ужасы. Ее страх за ребенка был настолько силен, что порой она не находила себе места. А когда он болел, Маруся становилась совершенно невменяемой.

Пару раз Егорка простужался – и как же тогда пугалась Маруся! Некоторое время у него были проблемы с животом, потом резались зубки, и он капризничал и отказывался от еды, и каждый раз Маруся обмирала от страха.

Она ни на секунду не выпускала его из своего внимания, то и дело бегала проверять, где он, что делает, спит в данный момент или бодрствует.

Когда Егорка стал ползать, она только усилила внимание…

– Маруся, это не мое, конечно, дело, – как-то кисло заявила Алевтина Климовна. – Но ты совершенно сумасшедшая мамаша! Если так пойдет дальше, то ты испортишь ребенка.

– Чем это я его испорчу? – насторожилась Маруся.

– Своей любовью, чем же еще! На прошлой неделе два раза вызывала «неотложку», когда у Егорки температура чуть больше тридцати восьми была, а сейчас вот стираешь, а сама то и дело к себе в комнату бегаешь проверять, как он там… Представляю, что будет, когда он подрастет!

Маруся ничего не ответила. В словах Алевтины была своя правда – с тех пор как родился Егорка, Маруся словно забыла о себе, полностью растворившись в ребенке, но что в этом было плохого? И разве могла она заставить себя меньше любить его?..

«Может быть, она завидует мне? У самой-то детей никогда не было… – растерянно подумала Маруся. – Хотя нет, непохоже, чтобы она мне завидовала!»

В самом деле, уличить Алевтину в обычной женской зависти было нельзя. Соседка с трудом терпела присутствие ребенка в квартире, ее раздражал Егоркин плач, хотя мальчик редко позволял себе капризничать, и, главное, брезгливое выражение теперь прописалось на Алевтинином лице.

Материнство казалось Алевтине Климовне ненужным, утомительным, неприятным, слишком физиологичным процессом, превращающим человека в животное. А ребенок сам по себе – бессмысленное нечто, основная функция которого – непрерывно есть и непрерывно пачкать пеленки. И все.

Она с трудом терпела происходящее в их коммунальной квартире в отличие от Виталика, которого, наоборот, появление Егорки преобразило, и Модеста Павловича, настроенного вполне благодушно…

– Так сколько же мы не виделись? Ох, больше года, наверное… Года полтора – это точно! – Людмила осторожно поправила локон. Свои длинные темные волосы она уложила в вечернюю прическу – дама из высшего общества… Маруся в платье, которое прекрасно подходило для прогулки по городу, но здесь, в стильном дорогом ресторане с якобы простым, незатейливым названием, смотрелось как-то не так, с распущенными длинными волосами чувствовала себя не вполне уверенно. Всяк сверчок знай свой шесток! Казалось, окружающие и даже официанты при всей своей ангельской любезности знали, как давно она посещала парикмахерскую, сколько стоят ее платье, ее туфли, сумочка, на какой распродаже они были куплены, и что помада на ее губах приобретена в заурядном подвальном магазинчике, неподалеку от ее дома…

В дальнем углу зала сидел известный тележурналист, читал газету, попивая кофе из малюсенькой чашки.

Неподалеку шумная пара, перебивая друг друга, вспоминала, как они катались на лыжах и какие смешные швейцарцы.

С другой стороны, у зеркальной стены, за столиком сидели трое в одинаковых черных костюмах и вполголоса вели деловой разговор:

– …я полагаю, к этому региону надо присмотреться повнимательней. Как вы смотрите на двухгодичный контракт? Миллиона четыре придется вложить, не меньше.

– А о Белоруссии не думали?

– Нет, пока еще рано. Потом – может быть. Там сейчас не вполне стабильная ситуация…

– Кстати, о банках. У меня есть председатель совета директоров… – понизил голос один из троицы, сообщая название банка. – Отличный мужик! Очень толковый, я могу с ним встретиться и обсудить этот вопрос…

Официантка принесла им большой графин с водкой, и они замолчали.

…Людмила решила отметить в этом кафе свой день рождения и пригласила Марусю, с которой давно не встречалась. Других гостей не было, только старшая Людмилина сестра Лариса, прилетевшая из Канады, и пятилетняя Варька. Ждали еще главу семейства – Богдана, но он опаздывал.