Талант, мать его, даже жалко немного пускать на корм чертовым мурашам.

– Вы ищете четырех бродяг.

Лакирев не спрашивал. Утверждал, устроившись на стуле и грея озябшие пальцы о металл горячей кружки. Через перчатки. О, да, Клыч довольно скрипнул зубами. Пальчики-то тряслись, и, скорее всего, вовсе не от холода. Страх – штука такая, да-да, любит дергать людишек невидимыми веревочками.

Инга кивнула. Разговор шел в нужном русле. Твердая линия бледных губ чуть помягчела. Совсем немного.

– Женщины, две, молодая и совсем девчонка. Двое мужчин. Одного зовут Пулей, и с ним всегда шляется огромный кот-мутант. Верно?

– Передайте своим друзьям, что нечестная игра имеет последствия, – Войновская кивнула на свободную кружку. Лакирев предусмотрел все. Невесть откуда возникшая миленькая пухляшка тут же наполнила ее из самовара. Подлила из чайничка шиповника и чего-то, весьма похожего по запаху на чай, шедший откуда-то с запада.

– Последствия простые, они знают об этом, – голос майора звучал сталью, рассекшей горло. – Я их предупреждала.

– Дети ни при чем, – Лакирев скрипнул кожей перчаток, сцепив пальцы, – так нельзя.

– Этот вопрос решать не вам, Алексей Николаевич, – сталь остановилась у горла следующей жертвы, – а мне. Договаривалась именно я, и именно с ними. Шутить со мной не стоит. Не опасайтесь, убивать их не стану. Пока. Одного все же отпущу. Одну. Мальчикам без передних фаланг на одной руке жить тяжелее.

Лакирев побледнел.

– Это справедливая цена за нарушенные обещания. Ребенок вернется живым. Вместе с телом девочки, убитой Проводником. Форс-мажор в договоренности не входил.

– Справедливо, – согласился голова, – но жестоко.

– Справедливость редко бывает милосердной, вы должны понимать это. Продолжайте.

Рублено-мраморные губы коснулись кружки. Свой чай Клыч пил, не смущаясь. И, поблагодарив пухляшку-ключницу, шлепнул ту по заднице. Ух, как дивно качнулся еще упругий молодой целлюлит… Лакирев засопел, но ничего не сказал. И верно. Наши дела говорят больше наших слов. Батька-Сатана остался один и окружен врагами? Это все хрень собачья, опасности меньше не стало.

– Нужные вам люди уехали еще вчера. В обед. Назад машина не вернулась.

– Кто пайлот? – поинтересовался Клыч. Майор чуть дрогнула бровью, но пока явно не злилась. Вопрос оказался нужным.

– Хомяк.

– «Алый красавчик»? – Клыч уважительно кивнул головой. И шарахнул по колену кулаком. Хотел было – по столу, но не эффектно лупить по натянутой ткани. – Далеко ушли. Не догонишь… Или чего-то не договорили, Алексей Николаевич?

– Баки были неполные. Километров двадцать-тридцать, потом он должен был уйти назад. Ни на одном посту его нет.

– Что за тип машин? – Войновская проявила живой интерес.

– Аэросани… скажем так. Снег лег, пайлоты разбежались по округе. Хомяк был должен Пуле, я уже узнал… – Лакирев поджал губы, вздохнул. – Пайлотов терять жаль. И машины тоже. Хомяк – хороший пайлот.

– Был хороший пайлот, – рубанул Клыч. – Если не вернулся, то был. Говоришь, разъехались все?

– Да. Говорю же, снег выпал.

– Вы не глупы, Алексей Николаевич, – Майор отхлебнула. – Вы отправили людей подальше от города, тех, что дороги. Но вы точно оставили кого-то, понимая мои требования. Как проводника. Как гончую собаку. Не томите, показывайте ваш товар. И говорите цену. Только не загибайте, а то мне придется брать с вас выкуп.

– За что? – Лакирев нахмурился.

Наемники чуть качнулись. Десятый открыто взялся за ножи.

– За стрельбу по обжитым районам города. Могу начать с окраин, – майор медленно достала из планшета бумагу. Положила на стол и придвинула к Лакиреву. – Пристрелка займет какое-то время, но мы справимся. Жители не ушли, кухни, бани – все топится, одни дымы вокруг. Верят вам, Алексей Николаевич. А вы верите вашим друзьям-соседям. И зря. Посмотрите, это план города. Карта предвоенная, как и остальные, находится у меня в поезде. Слышали об Ордене, полагаю?

Лакирев кивнул. Клыч, пожевав нижнюю губу, решил не злиться. Знал, значит, сволота, и не говорил ни разу. А ведь пару раз пили вместе даже.

– Орден готов к любым вариантам экспедиций. Мы – армия, и если мне придется идти к чертовой Аляске, чтобы вырубить там какую-то работающую хрень, то дойду и вырублю, поверьте. И дойду по картам из сейфа. А вот на этой, вернее, на этой копии с моей карты, грубой, но хорошей, ваши друзья, пока готовили мне выкуп в виде бронепоезда, живо нарисовали все необходимые места. И куда живее, в красках, обрисовали, что и где находится. Так что выкуп может быть обычным. Жизни тех, за кого отвечаете, на ком строите свое благополучие. Понимаете меня?

Клыч, шмыгнув носом, растроганно вытер краешек глаза. То ли попало что, то ли от горячего чайку, то ли от восторга перед гением майора, но тот слезился. Восхитительно-убойная баба. Акции ее поднялись еще выше, добравшись до редкого пункта «подумать над расчленением кухонным тупым ножом и стамеской». Не женщина, огонь…

Угроза не прозвучала, но ее звук неожиданно обрел глубину и оттенок. Так и отдавал выстрелами танковыми болванками с вольфрамом или разрывными фугасами с дополнительной шрапнелью внутри. Ух просто, как звучало не сказанное майором. А уж не добраться назад, имея броневик и бортовое сопровождение из трех головорезов… Такого себе не позволил бы даже рохля Григорич.

– Что вы хотите? – Лакирев явно принял решение. И решил торговаться. Верный ход, не фиг из себя тут благородного испанского дона корчить. Бугуруслан – не Картахена с ее стенами и карронадами, а майор Войновская – не книжный капитан Флинт, а вовсе даже вполне когда-то реальный Френсис Дрейк. Водился за Клычом грешок, любил копаться в найденных библиотеках, отыскивая книги про авантюристов и грезя о южных морях и смуглых туземных полнобедрых и сисястых красотках.

– Мне необходимо топливо в наливник и баки. Проводник, что наверняка уже здесь. А я оставлю вам один из «Тайфунов». Своим ходом назад не дойдет, тащить не смогу. А вам явно пригодится.

Экая неслыханная щедрость, Клыч аж поперхнулся. И постарался побледнеть назад, больно уж злорадно косился на его багровое лицо совсем даже не проигравший Лакирев.

– Плюс мне нужны продукты для бойцов и ваш младший сын. Ему выпадет честь воспитываться в Ордене.

О-о-о-у-у-у-у, так и хотелось Клычу выть волком и стучать в восторге кулаком по столу. Уделала Лакирева майор, уделала, раскатала колбаской, как тесто для пельменей, и вовсю лепила нужное только ей.

– Я сделаю вас союзником. И когда мы придем насовсем, вы будете управлять всей гражданской и экономической составляющей. Комендант будет нашим человеком. Решайте сейчас. Нам интересен Бугуруслан, и не как данник. Как порто-франко, вольный город, ворота в наши области.

Лакирев кхекнул. Покрутил пальцами, заплетая сложные фигуры. Клычу так и слышались щелчки невидимых костяшек на счетах внутри его башки. Она же его перехитрила, только городской голова этого не подозревал. Да и откуда? Это ж Клыч уже почти неделю болтался с бойцами, слушая и запоминая. Какой там Орден, майор шла по следу девчонки, как собака выполняет приказ хозяина, зная, что домой не вернется. Но идет и идет, потому как по-другому нельзя. Вся ее суть – против. И ни собака, ни майор не виноваты. Их так приучили, они не могут иначе.