Войдя в дом, Алекс остолбенела: в комнате все было перевернуто вверх дном. На ковре валялась одежда вперемешку с игрушками Тайлера, и Алекс уловила запах несвежих памперсов.

Бедный слабоумный малыш лежал на простыне посреди этого хаоса и шевелил тонкими ножками. Тайлер был мал для своего возраста, но если бы не его недуг, он выглядел бы очаровательным ребенком с большими голубыми глазами и вьющимися светлыми волосами. Алекс с жалостью смотрела на его головку с мягкими, как у младенца, завитками.

Капризничая, Тайлер выпятил губки, сердито вертелся и издавал неприятные мяукающие звуки. Алекс невольно отпрянула, борясь с тошнотой. Его бессмысленно выпученные голубые глаза и тщедушное тельце вызывали у нее жалость и непреодолимое отвращение. Она не могла заставить себя воспринимать его как обычного ребенка.

Лианн села перед Тайлером на ковер и сменила ему памперсы. «Как она с этим справляется? – удивлялась Алекс. – Всю ночь дежурит в родильном отделении, а потом возвращается домой, где ее ждет… вот это».

Тайлер завозился на руках у Лианн и закричал еще громче. Наконец ей удалось утихомирить мальчика, и он свернулся калачиком и заснул.

Взглянув на изможденное лицо подруги, Алекс подумала, что все ее собственные проблемы ничтожны и вполне разрешимы. А вот Лианн предстоит мучиться всю жизнь.

– Помоги мне положить его в кроватку, – попросила Лианн. – С каждым днем мне все труднее поднимать Тайлера.

Уложив ребенка в кроватку с пологом, над которой тихо позвякивали погремушки, Алекс и Лианн на цыпочках вернулись в гостиную.

Лианн со вздохом опустилась в кресло.

– Не знаю что и делать. Он растет, и у него все чаще бывают приступы буйства. А денег нет. Моей медицинской страховки не хватает на оплату сиделки и физиотерапевта. А тут еще судебное разбирательство. Его перенесли на конец сентября.

Алекс смутилась. Из-за своих проблем она совсем забыла о Лианн.

– Но почему? – спросила она.

– Один из свидетелей не может раньше. Но не в этом дело. Похоже, они собираются тянуть, пока я не сдохну от усталости. Кстати, а когда состоится суд над твоей матерью?

– Четырнадцатого августа, – ответила Алекс. Она узнала об этом от сестер только сегодня.

– И каковы ее шансы? – с искренним интересом спросила Лианн.

– Не знаю. Я не виделась и не говорила с ней со дня смерти отца.

Головная боль усилилась – в висках пульсировала кровь.

– Тебе бы надо повидаться с Лидией.

Алекс уставилась на подругу. Почему Лианн сочувствует женщине, которая убила отца? Ведь она боготворила его. Может, подруга думает о своем несчастном ребенке, который никогда не сможет о себе позаботиться, и понимает, что значит не иметь выбора? Так или иначе, не ей давать советы Алекс.

– Знаешь, чего я хочу? Чтобы мне перестали советовать.

– Я просто подумала, что тебе надо облегчить душу. – Лианн отвела взгляд.

– С чего ты взяла?

Лианн пожала плечами:

– Не знаю. Наверное, я зря это сказала. Я устала, вот и все. А может, просто вспомнила свою мать. Если бы с Берил что-то случилось, я жалела бы, что многого не успела ей сказать.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Алекс, вспомнив о том, что Лианн скрыла от нее роман между своей матерью и ее отцом. Интересно, что еще утаивает от нее лучшая подружка?

– Да то, что мама всегда больше любила Бет, чем меня. Но это уже не имеет значения. Мы ведь уже взрослые. Однако мне до сих пор больно.

Алекс подумала о сегодняшнем разговоре с Китти.

– Да, некоторые вещи трудно простить. – И тут же у нее промелькнула мысль: «Она лжет». Нет, что касается Берил – все сущая правда. Но Лианн сказала об этом, желая скрыть что-то более важное.

Она что-то знает про маму.

Заметив, что подруга в замешательстве, Лианн вскочила с наигранной бодростью и направилась в кухню.

– Ты уже пообедала? Я приготовлю сандвич.

– Нет, спасибо, я не голодна. – Алекс ничего не ела с утра, но при мысли о пище ее чуть не стошнило.

Вдруг взгляд Алекс упал на форму медсестры, висевшую на двери спальни Лианн. «Она медсестра… примерно нашего возраста».

Алекс вздрогнула. Боже правый! Возможно ли это? Ее лучшая подруга, для которой папа был как родной отец! Нет, это немыслимо.

Это… извращение какое-то.

Но ужасная мысль прочно засела в ее голове, раскалывающейся от боли. Нет, она не успокоится, пока не выяснит все до конца.

Алекс поднялась и, взглянув на часы, сказала:

– Мне пора. Я обещала девочкам сводить их в кино. – Подходя к двери, она обернулась. – Да, кстати, я тут как-то пылесосила под диваном и нашла там золотую сережку. Дочери говорят, у них такой нет. Наверное, это твоя.

Лианн нахмурилась, рассеянно теребя мочку уха. Алекс ждала ее ответа затаив дыхание.

– Да, я потеряла одну сережку из своей любимой пары. Ума не приложу, где могла ее обронить. У тебя ее сейчас, случайно, нет?

– Нет. Я занесу ее в следующий раз.

«Совпадение, – возразил Алекс робкий детский голосок, похожий на испуганный голос Лори. – Всякий может обронить сережку. А рядом с отцом работали десятки медсестер».

Но если отец и Лианн были любовниками, это объясняет, зачем подруга приехала к ним домой в тот вечер. Она, вероятно, искала записку, кредитную карточку или что-то еще, опасаясь быть скомпрометированной.

Алекс взялась за ручку двери, в ушах ее шумело.

– Я рада, что ты нашла сережку, – сказала Лианн, выходя с ней на крыльцо. – Я просто с ног сбилась, разыскивая ее. Ты ведь понимаешь, что значит потерять любимую вещицу.

– Конечно, – согласилась Алекс. Она тихо, истерически смеялась, направляясь к своей «тойоте».

«Все страннее и страннее», – вспомнилась ей фраза из «Алисы». Алекс залезла в нору и очутилась в стране чудес, мрачной и запутанной, где за каждым углом ее поджидало неведомое.

Женщина, сидевшая напротив Джонни Девейна, неплохо сохранилась, как сказала бы его мать. «Похоже, что ее забальзамировали», – подумал он. В шестьдесят девять лет – Джонни отыскал дату ее рождения в одной из папок, лежащих на столе, – она так тщательно следила за собой, словно боялась, что иначе рассыплется в прах. Безукоризненный макияж, крашеные волосы цвета платины аккуратно уложены, костюм в розовых и лиловых тонах.

Берил Чапмен смотрела ему в глаза, как человек, которому нечего скрывать. Впрочем, Джонни был о ней совсем иного мнения.

– Ну давайте вызовите меня в суд. Вам не будет от этого никакой пользы. – Она постукивала крашеным ногтем по столу. – Я вам открою один секрет. Лидия Сигрейв, моя самая близкая подруга, была примерной женой и матерью.