– Надо торопиться! – воскликнула Марианна. – Явно произошло нехорошее. Я помню, как вчера Чак к дому, где Ян живет, прибежал. Он беспокоился за него. Чувствовал неладное. Собаки, они очень тонкой душевной организации создания. Тем более Чак ответственным себя за пацана ощущает.

Она только начала говорить, а они оба уже шли быстрым шагом. Потом вообще на бег перешли.

Марко боялся, что у Марианны дыхалки не хватит. Есть те, кто от разреженного воздуха начинает сознание терять. У кого-то просто кружится голова. А уж бегать в горах всем тяжело. Без подготовки, расстояние в полкилометра преодолеть проблема. А они километра три осилили, прежде чем Мари взмолилась:

– Давай передохнем.

Марко кивнул. Даже ему было тяжело. Тут снова залаял Чак. На сей раз, чтобы привлечь внимание к бегущему им навстречу человеку.

– Марко, Марко! – хотел закричать он, но из горла Стефана вырвался лишь стон.

Вся одежда Тетерева пропиталась потом. По лицу текло в три ручья. Волосы прилипли ко лбу, будто он только из-под душа или из бассейна вынырнул. Мешком рухнув на землю, Стефан уткнул голову в колени.

– Он ранен? – нервно спросила Марианна.

– Просто запыхался и устал.

Подойдя к Стефану, Марко присел на корточки.

– Что случилось?

– Ребенка… Ребенка… – И, сглотнув, закончил: – Украли!

– Яна?

Он закивал своей маленькой круглой головой.

– Кто? Когда?

Но Стефан не мог ответить. И не из-за одышки. Эмоции так захлестывали его, что слова путались.

Марко помог Стефану подняться, и в деревню возвращались уже втроем. Дойдя до монастыря, разошлись. Марианна к себе отправилась, Марко попросил об этом, а полицейский с Тетеревом и Чаком направились в дом Яна. Туда уже половина деревни сбежалась. Да еще из монастыря люди подтянулись. Естественно, включая аббата.

Увидев Марко, приемная мать Яна в слезах кинулась к нему с криком:

– Украли! Украли моего мальчика…

И зарыдала, уткнув лицо в ладони. Марко усадил ее на крыльцо, сам опустился рядом, стал успокаивать. Женщина, взяв себя в руки, начала рассказ:

– Я не сразу поняла, что Яна нет. Встала, кур накормила, полила зелень. Вернулась в дом и пошла в детскую, чтоб взять его одежку для стирки. Взгляд на постель бросила, на ней одеяло колом, как обычно. Сын же, пока из него шалаш не сделает и не заберется в него, не уснет. Уйти хотела, а тут гляжу: окно открыто. А если точнее, распахнуто. Хотя я лишь щелку оставляю обычно, чтоб свежий воздух в комнату попадал…

– Мог Ян сам открыть окно и выбраться?

– Теоретически. Но зачем ему это? Мальчик никогда так не поступал. Да и высоко для двухлетки. Расшибся бы, если спрыгнул. Украли его! И я даже знаю – кто.

Марко бросил взгляд на Ивана. Лицо каменное. Но ухо подергивается.

– Кто? – спросил Марко.

– Цыганка. Она вчера поздно вечером тут бродила. Подошла к забору, долго стояла, смотрела на дом. Я вышла, спросила, чего ей надо. Она тут же прикинулась побирушкой, стала у меня копеечку просить или хлебушка. А у самой в ушах серьги золотые. Да и одета хорошо…

– Что ж ты, Анна, не сказала никому об этом! – в сердцах воскликнул аббат.

А Анна в ответ:

– Да откуда же я знала, что замыслила баба эта что-то недоброе? Мало, что ли, к нам в деревню чужаков забредает? Обо всех сообщать?

– Так, может, и не она это? – предположил муж Анны.

– Может, – всхлипнула женщина. – А потом Чак прибежал… Лай поднял. Почувствовал, видно, неладное. Потом медведя подобрал – он валялся у окна. И унесся куда-то.

– За мной побежал.

– Нет, за тобой позже. Его не было минут пятнадцать-двадцать. За это время люди собрались. Мы отправились на поиски… И тут Чак вернулся. Побегал, понюхал и опять умчался… Только потом привел тебя со Стефаном.

Марко наклонился к своему псу. Взял его за брылы, посмотрел в глаза.

– Ты следы искал, да?

Чак повел носом. Что это означало, Марко не понял.

– Но раз ты сейчас спокойно сидишь, значит, не учуял ничего?

Тут с улицы донесся звук серены. Да противный такой, что хоть уши зажимай.

Капитан Панич приехал, не иначе!

Марко вышел за ворота и увидел то, что ожидал. Полицейский минивен, из которого выбрался Панич. Почти такой же высокий, как Марко, но поплотнее. Голова квадратная. То есть подбородок скобой и макушка срезана как будто. Зато глаза… Как два омута! Черные, блестящие, манящие. Марко не сомневался, что он женщин косит одним взглядом. Раз… И любая у его ног падает!

– Что у вас тут случилось на сей раз? – Капитан, судя по выражению лица, ожидал, что его успокоят. Скажут, всего лишь деревенское собрание, старосту выбираем. Или сватаем невесту. Даже вариант «караулим чупакабру» его устроил бы больше, чем имеющийся.

– Ребенка украли.

– У вас что ни день, то происшествия! – в сердцах воскликнул Панич.

– Неладно что-то в датском королевстве, – донеслось до слуха Марко.

– Чего-чего? – переспросил капитан, обратив внимание на Александра-Книжника, выдавшего эту фразу.

– Шекспир. «Гамлет».

Панич отмахнулся. Наверняка он знал, кто такой Шекспир. И о его бессмертном произведении слышал, но при чем тут английская классика, если в местах, куда нынче прибыл капитан, одних убивают, других похищают… а еще поджигают деревья – местные достопримечательности.

«Неладно что-то в датском королевстве!»

Когда Марко подошел к капитану, тот сурово спросил:

– Фернандино Солью так и не задержан?

– Нет.

– Тогда почему он еще не объявлен в федеральный розыск?

– Займусь этим, как только тут закончу.

– Никаких «тут закончу», у нас поважнее дела.

– Что может быть важнее поисков пропавшего малыша?

– Да носится где-нибудь малыш ваш, а вы панику подняли.

– Нет, вы не понимаете…

– Это вы не понимаете! – В голосе зазвенел металл. – Я старше вас по званию, и я приказываю: в первую очередь поимка Фернандино Солью… – И уже мягче добавил: – Я вызову подмогу. Мы найдем мальчика, не беспокойтесь.

Марко коротко кивнул и зашагал к своему участку. Теперь он знал точно, это дело об убийствах – последнее. Раскрыв его, он уйдет в отставку. И если не «пастушьи сумки» будет продавать, как советовала ему Марианна, то станет строить что-нибудь, как его дед.

Марианна зашла домой, дверь оказалась не заперта. Она прошлась по комнатам в поисках Елизаветы. Но сестра Николаса уже куда-то упорхнула. Оставив после себя грязную посуду, смятую постель и гору окурков, очевидно, сбегала еще за одной пачкой сигарет.