Взрослые всегда так: сначала сделают, потом спрашивают.

– Вам разве домой не надо?

– Я одна дома.

Киваю.

У нее нет детей и мужа? Значит, по-английски она – мисс.

– На второе тефтели с гречкой, – сообщает Щетка. Держит ломтик хлеба под ложкой (у папы такая же привычка). – Вообще-то на обед я езжу к отцу. Но сегодня у него сестра с мужем. Впервые тут обедаю. Хозяйка из меня никудышная, а борщ люблю. Вкусный, правда?

Киваю.

Вполне съедобный борщ, хоть и с тушенкой. А тетя Надя готовит из овощей с мясом и каких-то хитростей. Хитрости в этом деле – самый необходимый ингредиент. Щетка, наверное, такого борща не пробовала. Мы с папой до тети Нади тоже варили борщ с тушенкой. Консервированный.

Мы привыкали жить без мамы – и понемногу привыкли. Папа перевелся на другую работу. Ближе к дому, с меньшей зарплатой, зато без командировок. На завтрак мы растворяли в чашках «Кнорр» суповой концентрат, а обедали в кафе. Брали домой сэндвичи, пару салатов в пластиковых контейнерах и что-нибудь для Мысонка вдобавок к кошачьему корму. Потом папа стал кухарить сам и снял с обеденного стола матерчатую скатерть – бесполезную вещь (заколеблешься стирать). Мне доверял разогревать к его приходу бутерброды в микроволновке: белый хлеб с оливками и сыром. Или с колбасой, вареным яйцом и помидорами. Мазнуть майонезом, соленый огурчик сверху – получается не хуже пиццы.

Папа аккуратно посещал родительские собрания. Проверял дневник и выполненные задания. Недопонятые темы объяснял после учительницы легко, но редко. Говорил, что я должен преодолевать трудности собственным умом.

Я мучился с задачами по три часа. В итоге подтянулся и вышел в хорошисты. Папина борьба с моей ленью понемногу воспитала во мне самостоятельность.

– Смотри на жизнь с оптимизмом, – велел папа, и я смотрел с оптимизмом. Если вдруг нападало плохое настроение, мы прогуливались по городу, шли смотреть какие-нибудь соревнования, или в кино, или навещали папиных друзей. В мае несколько раз выезжали с ними в лес на шашлыки.

К лету выяснилось, что я сильно подрос. Папа кучу денег истратил на покупку одежды. Оказывается, хотел во всем новом отправить меня на каникулы в какой-то детский лагерь. Я взбунтовался. Мишка уехал с родителями на курорт, но Леха с Варей оставались дома.

Полторы недели я до вечера сидел взаперти дома с риском погибнуть при случайном пожаре в обнимку с Мысонком. Еще неделю умирал от безделья у папы на работе. В конце концов мы поговорили как разумные мужчины, и он разметил территорию моих прогулок. Она включала четверть нашего небольшого квартала с заходом в детский игровой зал Железнодорожного клуба. Это вполне меня устраивало. Раз в два часа я был обязан рапортовать папе по телефону, что делаю и где нахожусь. Я посещал игровой зал, если были деньги, играл с ребятами во дворе, а в дождь смотрел мультики и «зависал» у компьютера с Лехой. В выходные дни мы с папой ездили на рыбалку. Лето не было скучным. Если рядом с тобой друзья и папа, оно не может быть скучным.

Несколько раз мне снился один и тот же сон – про маму и Огра. Я больше не кричал, научился просыпаться до появления червя. А после ворочался, потея под одеялом, – призрак с наручниками таился в углах. Я подзывал Мысонка, но даже его колыбельная не могла меня усыпить. Признаться папе в бессоннице я стыдился. К тому же пришлось бы рассказать о сне. Я предпочел молчать о нем.

Лекарство от бессонницы нашлось в ящике стола. В один из худших дней положил я в стол книгу «Любовница французского лейтенанта», а теперь она мне помогла. Ее написал английский писатель Джон Фаулз, речь в ней идет о мистере Чарльзе и странной женщине, которая ходила смотреть на море. Это все, что я понял из описанного на пятнадцати страницах. До шестнадцатой я так и не добрался. Засыпал на девятой-десятой крепко, без снов.

Осенью я стал нормально спать без «Любовницы…», но однажды проснулся на рассвете и обнаружил, что папина спальня пуста. Папа скоро пришел и сделал бутерброды к завтраку. На мой вопрос, куда он ходил, отвечать отказался (из-за обещания не врать).

Участившиеся отлучки и недомолвки укрепили меня в подозрении, что папа решил войти в одну реку дважды. Взрослые любят с умным видом произносить всякие поучительные изречения, если это не касается их самих. Я понял, что у папы появилась женщина.

Я не доверяю женщинам (Варя исключение, она не блондинка и не задавака). В старшей группе детского сада мне нравилась одна девочка с очень светлыми волосами. Не зная, чем привлечь к себе внимание девочки, я щипал ее и дергал за косички. Но недаром говорят, что блондинки дуры. На прогулке она позвала подружек, когда воспитательница отдалилась, и они меня поколотили. Я сказал маме, будто прокатился по горке лицом.

Из-за маминых приятельниц я совсем разочаровался в женщинах. Они бурно тискали меня при встрече и тотчас обо мне забывали. Да и мама с ее лживым обещанием… Я желал дяде Диме, чтобы она нашла себе мужчину богаче его и устроила разнос во всех ресторанах морского города. Пусть бы дядя Дима тоже помучился!

И все-таки до осени во мне теплилась надежда на возвращение мамы. Я был уверен: папа любит ее, несмотря ни на что. Иначе зачем существует любовь? Даже если она зла…

Мысль, что придется делить папу с чужой тетенькой, была невыносима и тикала в моей голове точно бомба.

Я ждал объявления о женитьбе, как взрыва и краха всего, чем осталось мне дорожить. Боялся стать ненужным папе в его новой жизни с новой женой. У них же родятся свои дети. Папа пошлет лишнего ребенка к матери, а там человек с «червячным» ртом! Я холодел, вспоминая, что этот бандит – мой родной дядя.

А разве дядя Дима сумеет заменить мне родного отца? Лживый друг, называющий меня Артемоном, как пуделя?! А мачеха?.. Ни в одной книге не читал я о добрых мачехах. В сказках эти злобные женщины только и делали, что заставляли трудиться неродных детей. Мужья верили подлым обманщицам. Отец Питера, мистер Хэйвуд, даже отравительнице поверил!

Я не ощущал себя сиротой, оба моих родителя были живы, но их разрыв поймал меня в капкан. Ни туда, ни сюда…

Березы облетели и стали как веники после бани. В воздухе запахло газировкой близкого снега.

Выпал снег.

Отсалютовал петардами Новый год.

Папа помалкивал.

Я начал подозревать, что он просто опасается одиночества в старости. Если это так, думал я, ему не обязательно жениться. Не факт, что я и сам женюсь. Мой выбор между ним и Варей был предрешен (у Вари кроме меня есть Леха с Мишкой). В любом случае я буду с папой до скончания дней. Так я ему и сказал.

– До скончания чьих дней? – спросил он весело.

– Наших, – уточнил я. – Мы с тобой вместе постареем, и нас похоронят в одной могиле.

– Рано ты заговорил о смерти, – засмеялся папа. – До твоей старости жить да жить, и у меня масса планов… Да, кстати, Артем, в субботу к нам придут гости.