Хозяин посмотрел на мисс Триплау, спрятавшую нос в оазисе платка, и снисходительно улыбнулся.

– У меня очень хорошие товары, – сказал он.

– Он прав, – заметил мистер Кардан. – Мы слишком изнежены. Вот почему, по моему твердому убеждению, нам следует пожертвовать всем ради комфорта и чистоты. По этой же причине я все-таки отношусь с недоверием к вашим стерилизованным народным утопиям. Что же касается непосредственного здешнего запаха, – он втянул воздух с явным удовольствием, – то не могу понять, чем он вам не угодил. Естественный, простонародный запах, у него древние исторические корни. В лавках этрусских бакалейщиков пахло так же. В общем, не могу не согласиться с мнением нашего нового итальянского друга.

– И все же, – ответила мисс Триплау, – я подышу своими фиалками. Пусть они и искусственные.

Заказав два стакана вина, один из которых он предложил хозяину, мистер Кардан вступил в дипломатические переговоры по поводу цели своего визита. При упоминании о брате и о скульптуре лицо бакалейщика приобрело выражение чрезмерного дружелюбия. Толстые губы изогнулись в улыбке, а от уголков рта по пухлым щекам пролегли две глубокие складки. При этом он не переставал кланяться гостям. Разражался громким смехом, выпуская облако воздуха, настолько пропитанного старым чесноком, что запах напоминал ацетилен, вызывая желание поднести к его рту спичку и полюбоваться струей яркого белого пламени. Хозяин подтвердил рассказ подручного мясника. Все оказалось чистейшей правдой. У него действительно был брат, нашедший большую мраморную статую. К великому сожалению, недавно брат уехал из родной деревни, чтобы поселиться на равнине у озера Массачукколи, и увез статую с собой. Мистер Кардан попытался узнать, как выглядела скульптура, но не выяснил ничего, кроме уже известных фактов, что она была красивая, древняя и изображала мужчину.

– Может, она походила на это? – спросил мистер Кардан, изламывая свое тело в позе романского демона и изображая на лице демоническую же гримасу.

Нет, бакалейщик покачал головой. Две крестьянки, зашедшие купить сыр и масло, смотрели на них с изумлением. Ох уж эти иностранцы…

– Или что-нибудь такое? – Мистер Кардан оперся локтями о прилавок и, склонившись над ним, придал лицу разудалую идиотскую улыбку пирующего этруска.

Но торговец снова покачал головой.

– Или такое? – Кардан закатил глаза к небу пародией на барочного святого.

Бакалейщик опять не обнаружил сходства со статуей. Мистер Кардан промокнул взмокший лоб.

– Жаль, что не смогу соорудить из себя римский бюст, – обратился он к мисс Триплау, – как и барельеф Джотто, и ренессансный саркофаг или незавершенную скульптурную группу Микеланджело. Но это не в моих силах. Пока придется признать поражение и отступить.

Потом он достал из кармана блокнот и попросил новый адрес брата. Бакалейщик подробно описал, как туда добраться, мистер Кардан тщательно записал. По-прежнему улыбаясь и кланяясь, торговец проводил их на улицу, где мисс Триплау отняла от носа платок и полной грудью задышала свежим воздухом, пусть даже здесь в нем попахивало органическими удобрениями.

– Терпение и целеустремленность! – воскликнул мистер Кардан. – В этом деле без них не обойтись.

Они медленно побрели вниз по улице. Но не успели пройти и нескольких ярдов, как шум яростной ссоры за спиной заставил их обернуться. В дверях лавки бакалейщик и две его покупательницы что-то выкрикивали друг другу. Постепенно голоса становились громче – торговец хрипло басил, женщины визжали. Руки двигались, жестикулируя быстро и угрожающе, но в то же время с естественной грацией потомков тех, кто научил древних мастеров живописи, что такое выразительное и гармоничное движение.

– Что случилось? – удивилась мисс Триплау. – По-моему, они готовы убить друг друга.

Мистер Кардан улыбнулся и пожал плечами.

– Ничего особенного, – объяснил он. – Просто женщины обзывают его грабителем. – Он вслушался в голоса. – Дело в том, что наш друг их слегка обвесил. Давайте возвращаться.

Звуки перебранки сопровождали их до конца спуска по улице. Мисс Триплау размышляла, следует ли ей благодарить мистера Кардана за молчание по поводу ее друга в белом фартуке. Этот простой народ… Маленький совочек в мешке сахарного песка… Намного лучше, намного добрее нас… Ей даже захотелось, чтобы мистер Кардан высказался по этому поводу. Но в его молчании было больше иронии, чем в любых словах.

Солнце зашло. На фоне бледно-зеленого неба вырисовывался зазубренный силуэт голубых и фиолетовых гор. Закат застал мистера Кардана среди плоской равнины, лежавшей у их подножия. Он стоял на краю широкой канавы, заполненной мутной водой, которая протянулась на многие мили, теряясь где-то в сумрачной дали. Повсюду торчали ряды чахлых тополей, отмечавших места расположения других ирригационных каналов, пересекавших равнину во всех направлениях. Кругом не было ни домика, ни людей, ни хотя бы пасущейся коровы или осла. Лишь уже на склонах гор, быстро терявших голубую и фиолетовую окраску, становясь равномерно черно-синими, начали зажигаться крошечные желтые огоньки, выдавая присутствие деревеньки или отдельно стоящей фермы.

Мистер Кардан смотрел на этот вид с нараставшим раздражением. Очень живописно, но он видел и более красивые пейзажи, нарисованные на задниках декораций театров музыкальной комедии. Да и какой прок ему от света, горящего в шести или семи милях от того места на равнине, где находился он, если вокруг ни души, ночь сгущалась, а эти жуткие каналы все равно не позволяли по прямой ринуться в сторону цивилизации? Сегодня он четырежды свалял дурака. Во-первых, отказался от щедрого предложения Лилиан воспользоваться машиной и двинулся в путь пешком. Во-вторых, отправился в дорогу поздно днем. В-третьих, принял на веру итальянские оценки расстояний между двумя пунктами. А в-четвертых, спрашивал советов, как ему идти, у людей, которые путали лево и право, заявляя, что он попадет к цели, куда бы ни свернул. И тропа, какой следовал мистер Кардан, неожиданно закончилась перед глубокой канавой с водой, словно предназначалась для самоубийц. Озеро Массачукколи располагалось по другую сторону канавы, но где? И как перебраться через водную преграду? Сумерки быстро сгущались. Через несколько минут солнце зайдет за горизонт и наступит полная тьма.

Мистер Кардан выругался, но это ни на шаг не продвинуло его к решению проблемы. В результате он решил, что лучше всего медленно и осторожно пробираться вдоль канавы: рано или поздно она его хоть куда-то приведет. Но для начала необходимо подкрепиться. Он сел на траву и распахнул полы пиджака. Запустив руки в необъятные, как у браконьера, внутренние карманы, выудил оттуда ломоть хлеба, кусок болонской колбасы в несколько дюймов длиной и бутылку красного вина. Мистер Кардан не позволял чрезвычайным ситуациям заставать себя врасплох.

Хлеб зачерствел, колбаса отдавала кониной и чесноком, но мистер Кардан, который не мог позволить себе даже чашку чая, поел с аппетитом. А с еще большим удовольствием выпил вина. Настроение немного поднялось. Да, это те кресты, вернее, те небольшие крестики, философски размышлял он, которые приходится нести каждому, кто захотел заработать денег. И если он сумеет выжить этой ночью, не свалившись в канаву с водой, то будет считать, что заплатил за свое сокровище не слишком высокую цену. Больше всего ему досаждали проклятые москиты. Он раскурил сигару в надежде дымом удержать их на почтительном расстоянии от себя. Не помогло. К тому же эти мелкие дряни могли быть разносчиками малярии. А вдруг последние миазмы этого недуга еще витают над здешними болотами? Печально закончить свои дни с высокой температурой и с увеличенной селезенкой. Впрочем, заканчивать свои дни придется печально в любом случае – в постели или на голой земле, от естественных причин или став жертвой насилия, волею Божьей или же врага рода человеческого. Мысли мистера Кардана неожиданно сделались грустными. Старость, болезни, дряхлость, инвалидное кресло, врач, молодая и старательная сиделка, долгая агония, борьба за каждый вдох, сгущающаяся тьма, а потом – конец. Как пелось в тех разудалых куплетах?