Она зашла в магазинчик и спросила у молодой продавщицы, нет ли поблизости кафе. Та сказала, что рядом со станцией есть только одна забегаловка, где подают собу[17]. Касуми ни с чем вернулась в машину. Уцуми сидел с закрытыми глазами, откинув спинку сиденья.

— Уцуми-сан, сказали, что есть только забегаловка, где дают собу. Вы отдохните в машине, а я схожу встречусь с Ооцукой-сан.

— Я вас догоню, — ответил Уцуми, закрыв глаза ладонями и не глядя на Касуми.

Касуми тихонько притворила дверцу. Уставший вид Уцуми пугал ее, но надо было поторапливаться. А вдруг этот ребенок — Юка; она сгорала от нетерпения. Из телефонной будки у станции Касуми позвонила Ооцуке.

— Вас беспокоит Мориваки.

На том конце провода явно растерялись.

— Это которая из программы?

— Да. Я сейчас в Асари, хотела бы с вами поговорить.

— То есть вы все-таки приехали. Простите меня. Похоже, я обозналась.

Касуми по голосу почувствовала, что женщина запаниковала.

— Боюсь, что нам нет смысла встречаться, толку от этого не будет.

Я специально для этого приехала в Асари.

Ооцука с неохотой произнесла название отеля. Того самого курортного отеля, что располагался по соседству с магазинчиком. Ооцука оказалась его владелицей. Касуми пересекла маленькую площадь. Прошла рядом с машиной. Уцуми так и сидел за рулем, уставившись в небо, держа руку на животе. Касуми он не заметил. Черты его лица разгладились. Видимо, боль отступала.

— Простите за беспокойство, — позвала Касуми, стоя у небольшой стойки администратора.

На вывеске гостиницы значилось «курортный отель», но на стене возле стойки была приклеена фотография замысловато оформленной спальни. Фото не оставляло никаких сомнений — здесь располагался love-отель. Откуда-то из глубины донесся голос, затем появилась довольно крупной комплекции старуха. Одета она была броско: фиолетовый свитер из блестящей атласной ткани и желтые брюки. На губах — совсем не подходящая к свитеру яркая помада цвета киновари.

— Ой, мне так неудобно, что вам пришлось проделать такой дальний путь! Я — Ооцука.

Женщина облокотилась полными, с ямочками локтями на стойку.

— Спасибо вам за тот звонок.

— Да ну что вы. Думала, может, смогу помочь, прям места себе не находила, — любезно заулыбалась Ооцука.

— А что значит: вы обознались?

— Ну, тот ребенок, которого я видела, мальчиком оказался. В программе-то мой голос прозвучал, так мне потом тут же позвонил человек, который живет по соседству, и сказал, что ребенок, о котором я рассказала, мальчик, учится в седьмом классе и поступил туда в апреле месяце. Ой, ну мне прям так стыдно и неловко перед вами, и зачем я только ввязалась. Меня уж и полицейский отругал.

— Асанума-сан из Энивы?

— Точно, он самый. И еще я сказала, что эти люди поселились в рыбацкой хижине, а это вовсе и не хижина. Это вроде как дом. И человек, который там живет, он вроде из местных. Фото хотите посмотреть?

Ооцука извлекла из-под стойки светло-коричневый конверт и достала из него фотографию.

— Что за фото?

— Фотография с празднования начала учебного года. Вчера мне эти люди привезли. Сказали, что если полиция или вы приедете, чтобы я как доказательство показала фото. Сердились очень.

— Покажите, пожалуйста, — невозмутимым голосом попросила Касуми и взяла в руки фотографию.

На общей фотографии — около тридцати школьников. Внизу надпись — «Средняя школа Исохамы». Ооцука молча ткнула пальцем в мальчика, стоящего в первом ряду: одет в форму не по размеру, узкий подбородочек, лицо скривилось от яркого солнца.

«И нисколько на меня не похож», — раздраженно подумала Касуми. Наконец она произнесла:

— И в самом деле мальчик.

— Имя тоже немного похоже. Вроде Ютака.

— Вы перепутали Юку и Ютаку?

Ооцука смущенно заулыбалась.

— Мне так неловко перед вами. Я вообще-то нездешняя, не знала, что там за ситуация в этой семье.

— А вы, Ооцука-сан, сами откуда?

Сил продолжать разговор у Касуми не было, и, по правде говоря, ей было все равно, откуда та родом.

— Из Саппоро. Мне после этой передачи ой как непросто стало здесь бизнесом заниматься.

— Вот оно как.

— Простите меня, в самом деле. Мне так жаль. Хотела ведь помочь, вот и позвонила. А вышло все так ужасно. Отовсюду стали звонить, справляться, что да как. И из полиции приходили.

— Отовсюду — это откуда? — недоумевала Касуми.

— Из всяких газет, ну и из других мест тоже. Простите меня, — частила Ооцука, явно желая как можно быстрее отвязаться от Касуми.

— Поняла. То есть ехать туда бесполезно.

— Думаю, не стоит беспокоить людей. Пожалейте их.

Касуми взяла себя в руки и вежливо поклонилась.

— Позвольте откланяться.

— Еще раз простите, и вот, примите, пожалуйста.

Ооцука достала из-под стойки конверт и протянула Касуми.

— Что это?

— Ну, типа пожертвование. Это все, что я могу сделать.

— Спасибо большое. Я с радостью приму, — поблагодарила Касуми и с готовностью взяла конверт из рук Ооцуки.

Раньше она наотрез отказывалась от такого рода подношений, но правда заключалась в том, что для поиска Юки ей нужны были деньги. Ооцука, по всей видимости, была разочарована — не ожидала, что Касуми без колебаний примет ее подношение. Манера ее стала более сдержанной, сухой.

— Ну, удачи вам, — засобиралась уходить Ооцука.

— Ой, минуточку! — окликнула ее Касуми.

Ооцука повернулась — на лице было написано: «Ну, что еще?»

— Слушаю.

А почему вам показалось, что этот ребенок похож на меня?

Ооцука стала рассматривать уже с погасшим интересом лицо Касуми.

— Когда с человеком вот так, вживую, встречаешься, то все по-другому. Может, это просто игра воображения.

— Так оно и есть, — резко бросила на прощание Касуми и вышла из отеля, оставив ошеломленную Ооцуку в одиночестве.

Выходит, ее будут продолжать мучить не только чужие теории, но и чужие фантазии? А ведь таких случаев уже было хорошо за сотню. Касуми стала вспоминать:

«Это, без всяких сомнений, Юка-тян. Соседская девочка как две капли воды на нее похожа».

«К нам из другой школы перевелась девочка по имени Юка. Вроде она ребенок от первого брака. Думаю, это и есть ваша Юка».