— Господи, как? — воскликнула, приподняв голову, Леля.

Эта его баба прихватила из холодильника, из коробки «на сладкое» конфеты! В тот вечер, когда они уходили!

— Но ничего, — не слушая ее, кричала страшная тетища, — что сделал, за то и огреб высшую меру. Бабушку он убил? Убил.

— Бабушку тогда тоже он отравил?

— А, — отвечала сестра Никиты, похожая на него во всем, кроме внешности, — а, это ерунда. Это еще что! У него вот в институте только за последние месяцы двое умерли от сердечного приступа — завлаб и кадровичка. Всё почему — у них в лаборатории освободилось место старшего научного сотрудника, копеечная должность, а они Никите отказали. У него нет, сказали, научной степени.

— А почему оно освободилось… Место старшего научного сотрудника?

Сестра Никиты, вылитый крокодил, кивнула сверху своей страшной головой:

— Умер завлаборатории… Был сердечник. Но это без Никиты, дед этот лежал в санатории.

— А, я помню, Никита ездил кого-то навещать в санаторий Узкое…

— Да? Понятно! Вот видишь. Так что с нами, с нашей семьей, не связывайся. Давай я тебя отволоку.

Она стала заходить со стороны ног и нагнулась. Нагнулась с трудом, мешало брюхо.

— А где его похоронили?

— А мы его и не хоронили пока. У бабы в могиле, наверно, будет. Да ну еще! Ты не лезь, это наши семейные дела. Тебе это ничего не даст.

— А ведь он со своей женщиной у вас был за два дня до смерти? А это не вы его часом отравили? А потом кремировали? Чтобы никто не подкопался? Ведь он передал вам на пробу три горошины, я знаю. Для продажи. Все говорил, что должен сестре три тысячи долларов.

— А что, и должен!

Она выпрямилась.

— А, все-таки яд у вас, — глухо сказала Леля. Терять уже было нечего. — Вы и отравили его.

— Дура! Наглая!.. — И тут она остановилась на мгновение. — Еще того не хватало! Чтобы я родного брата! Я и тебя убивать не буду, кину в ванну, ребята придут. Сейчас тебе ноги замотаю еще…

Она стала оглядываться в поисках веревки, шарфа или еще чего-нибудь.

— Дело в том, что одна горошина уже лежит на экспертизе в Институте судебной медицины у моей одной подруги-врача, — как можно громче произнесла Леля. — И это вещество, оно не исчезает. Если оно было в квартире, мельчайшие частицы остались на всем… И будет доказано, что яд был у вас. Я написала заявление!

— Да-а? — пропела тетка, явно испугавшись. — А еще больше ты ничего не придумаешь?

— Смотри, Света, ведь мои дети, — сказала Леля, истекая кровью, — мои дети ваши единственные наследники. Мужа у тебя нет и не будет… Все только на твои деньги зарятся… Валерка этот…

— Это у тебя не будет мужа, проститутка! Какие твои дети?

— Мои дети живы и находятся у моих друзей.

— Да врешь ты все… (выругалась)… Сейчас-сейчас я тебя…

Она схватила Лелю за щиколотки. Леля стала отбиваться ногами.

Светка получила по голени и зашипела от боли, отскочила.

А Леля продолжала пророчествовать:

— Детей ты уже не заведешь, сама понимаешь. К пятидесяти годам это трудновато, — задыхаясь, съязвила Леля. Светке было едва сорок пять. — Да еще и с твоим диагнозом. У тебя сифилис!

— Не сифилис! Не сифилис! Ах ты…

— Я же медработник. У меня знаешь нас сколько с нашего курса медсестер? Мафия в белых халатах!

Тетка стояла, потирая голень, и шипела. Потом рявкнула:

— Ребят позову… Я с тобой тут возиться не буду больше…

И полезла в сумочку за телефоном одной рукой. Во второй был окровавленный нож. Обе руки у нее были сильно измазаны и прилипали к сумке. Неловкая сестра у Никиты оказалась.

Леля вскочила с руками за спиной (кровь опять полилась) и стала наступать на нее, крича:

— Ты же лечилась недавно! У одного врача Таты! С микроскопом! И еще не вылечилась! А у меня подруги там в отделении работают! Мне сообщили!

Светка, которая все это время размахивала ножом, вдруг захлебнулась от неожиданности. О ее заболевании никто не мог знать (а мамаша проговорилась Никите).

— У меня везде сестры! Так что берегись! Куда бы ты ни пошла, они везде тебя найдут, поняла? Смотри, берегись, когда будут делать уколы тебе!

Леля врала вдохновенно.

Светка сказала:

— О, измазала меня всю… Иди в ванную!

Размахивая ножом и нанося неглубокие удары, она загнала Лелю в ванную, заперла ее и стала набирать липкими пальцами номер на своем мобильнике.

В это время из прихожей раздался голос Тамиллы:

— Лель! Ты где? Дети спать хотят! Я гулять иду!

Дверь, незапертая дверь!

— Не ходи! Не ходи сюда! — закричала Леля. — Меня убивают! Милиция!!! Помоги-и-те!

Леля стояла в ванной со связанными сзади руками и кричала:

— Сюда не ходите! Не ходите! Детей не пускай сюда! Убьют!

Жутко завизжала Светка.

Леля не видела, что произошло.

Это мигнуло что-то как бы в полете, сильно и бесшумно.

Могучий зверь налетел на тетку и ее опрокинул.