Вы начинаете встречаться, и по мере того, как ты погружаешься в благословенные серьезные отношения, разговоры по душам, неспешные ужины и феноменальный оральный секс, твои картины начинают меняться. Женщины на них уже не так бесстрастны. Внезапно они начинают казаться взволнованными, как будто не совсем уверены, стоит ли убивать своих мужей. Словно переживают из-за этого. И способы убийства уже не такие изобретательные, не такие зверские. Люди это замечают. Они спрашивают, почему твои работы лишены прежнего напора и куда подевалась их сила. Директор галереи, где они выставляются, просит тебя воссоздать хотя бы некоторые из предыдущих картин, чтобы удовлетворить запросы людей из длинного списка ожидания, но ты не можешь этого сделать. Ты слишком счастлива и не можешь найти в себе необходимой злости — источника, из которого ты черпала вдохновение. Он иссяк.

Твои персональные выставки прекращаются — люди, стоявшие в очереди за картинами, возвращают их, едва получив. Томпэт, напротив, начинает привлекать к себе внимание. Похоже, что его работы становятся более абстрактными и смелыми. Его замечают люди из галереи и предлагают ему устроить первую персональную выставку. Кажется, что ваши отношения влияют на ваше творчество противоположным образом: твои работы слабеют, в то время как его картины набирают силу. Но вы влюблены, ваша дружба и секс полны гармонии. И однажды Томпэт просит тебя выйти за него замуж.

Если ты выходишь замуж за Томпэта, перейди к главе 174.

Если ты не выходишь замуж за Томпэта, перейди к главе 175.

Продолжение главы 61

Ты остаешься там, где была. Тебе нравятся прохлада и спокойствие музея, сдержанность и степенность исследований. К тому же тебя ждет повышение. Но нужно как-то справляться со скукой, долгими часами рутинной работы, во время которой ты сидишь перед компьютером и тупо смотришь в монитор, — а ведь предназначение людей состоит в другом. Ты знаешь, к чему приводит скука. Она приводит к настоящим глупостям.

Глупостям вроде того, чтобы побриться пониже пупка, сесть на ксерокс и сделать со своих «нижних регионов» ксерокопию (выглядит как дохлая медуза, прижатая к стеклу). Или вроде кражи канцелярских принадлежностей и соблазнения Кристофера, музейного куратора отдела фильмов. Кристофер — маленький серьезный мужчинка с бледной, как рыбье брюхо, кожей и очками с толстыми линзами в черной оправе. Ты понятия не имеешь, зачем тебе это надо. Просто это хоть какое-то развлечение.

У него член размером с виноградину.

Нет, серьезно. С виноградину. Увидев его, ты приходишь в ужас (секс без пениса — это уж как-то совсем чудно, как будто об тебя просто шлепаются всем телом, пока ты считаешь плитки на потолке).

Тебе хочется спросить его, что с ним случилось. Произошел какой-то несчастный случай? Хирург на обрезании был пьян? Неужели возможно, что в то время как женщины критикуют себя за малейший мнимый изъян, оценивают все свои достоинства и недостатки, воображают бог весть какие ужасы о своих задницах, лицах, своем весе и постоянно испытывают вину за любые свои дефекты, этот парень считает, что его микрочлен на что-то годится? Неужели на свете еще остались мужчины, которые не в курсе, что размер имеет значение? (Размер имеет значение. Размер имеет значение! Размер имеет значение!! Имеет значение!!!)

Понимает ли он, что это ненормально? Почему мужчинам нет дела до того, как они выглядят? Похоже, он вообще не знает, что у него пенис как у третьеклассника.

Впрочем, это отсутствие осведомленности в некотором роде возбуждает. Вы занимаетесь сексом в проекционной, в медиатеке, в каморке со швабрами, пока люди смотрят фильмы (это выглядит, как будто тебя атакует энергичный бурундук). Он это действительно обожает. Твоя нижняя губа теперь постоянно припухшая оттого, что ты больно и часто ее прикусываешь.

Но после секса Кристофер нежен и чуток. Он так мило держит тебя за руку и приглашает к себе домой на ужин, потом предлагает остаться у него на ночь, а потом предлагает оставлять у него свою зубную щетку.

Через несколько месяцев вы уже живете вместе. Ты и бурундук. С ним иногда даже здорово: он приносит домой странные немецкие фильмы, которые, как ему кажется, могут тебе понравиться, и готовит лучшее индийское карри, какое ты когда-либо пробовала.

Усредненность на самом деле довольно удобный способ существования. Ты переустраиваешь его квартиру, снимаешь афиши фильмов Джима Джармуша, упаковываешь и убираешь стопки катушек с фильмами, которые он использовал вместо журнального столика. Наступает зима, потом лето, осень. В сексе наблюдается некоторое улучшение благодаря игрушкам из секс-шопа. Исследовательская работа становится более интересной, ты даже помогаешь Кристоферу с организацией кинофестиваля.

Потом однажды все летит к чертям. Все рушится, когда на ежегодный фестиваль скандинавских фильмов, который устраивает Кристофер, из Лос-Анджелеса приезжает Ханс, швед шести футов ростом с песочно-золотистыми волосами. Как только ты видишь его, между вами пробегает искра, словно сигнал к пробуждению. Каждая клеточка твоего тела следит за ним. Он об этом знает и одаряет тебя довольной ухмылкой, как будто знает большой секрет, который ты будешь счастлива услышать. Ты замечаешь, как велик бугор у него в штанах. Как будто ему между ног положили корзинку со спящими котятами.

После вечеринки по случаю открытия фестиваля и нескольких бокалов шампанского (Кристофер давно ушел домой) Ханс просит отвезти его в гостиницу. Ты, разумеется, соглашаешься, ведь ты сотрудница музея и проводить гостя — твой долг. Когда вы останавливаетесь на парковке у гостиницы, Ханс наклоняется и очень грубо, ничего не спрашивая, хватает тебя за грудь. Ты пребываешь в шоке. Он продолжает тискать твою грудь (ты не давала на это согласие, однако сильно возбуждаешься) и сообщает, что ты сейчас поднимешься с ним наверх.

Вы выходите из машины, и ты идешь за ним. Зачем ты это делаешь? Ты не должна идти за ним, знаешь, что не должна, но идешь. Пока вы поднимаетесь в лифте, он с тобой не разговаривает, а как только заходите в его номер, грубо толкает тебя на кровать. Он велит тебе раздеться, включает все лампы и исследует каждый миллиметр твоего тела, ощупывая его большими пальцами. Зачем? Чтобы проверить на прочность? Упругость? Потом он как следует тебя трахает. Много раз подряд. К тому времени, когда он с тобой закончил, уже четыре утра, и у тебя волосы спутались в тех местах, где терлись о подушки сильнее всего.

На следующее утро ты вся в синяках. Ими покрыты твои ноги и бедра, там, где ты натыкалась на края столов и спинки стульев. Дома Кристофер словно воды в рот набрал. Он молча пьет свой кофе и не собирается спрашивать, где ты была всю ночь. Он не хочет узнавать подробности, потому что достаточно умен, чтобы не желать их слышать. Но ты должна сказать ему, разве нет? Положит ли это конец вашим отношениям или, наоборот, окончательно сблизит вас?

Если ты скажешь ему, что спала с Хансом, перейди к главе 160.

Если ты не скажешь ему, что спала с Хансом, перейди к главе 161.