И наконец этот момент наступил.

Великие Дома

– Алисандр? – Миралисса неуверенно вглядывалась в лицо гостя и только потом распахнула дверь, позволив ему пройти. – Вы-то что здесь забыли?

– Старая гадалка по-прежнему тактична, – в пустоту заметил ал Ниненс, без колебаний сворачивая в зал гаданий. – Мне нужно уточнить кое-что, Миралисса.

– Боюсь, сегодня у меня нет времени…

– Нет, есть. Сегодня – самое время для подобных уточнений. Я смотрю, у тебя новое украшение, – Алисандр кивнул на жемьеновую корону, которую гадалка забыла снять.

– Да, – кивнула Миралисса и задумалась: выставить ли незваного гостя за порог или всё же выполнить его просьбу?

– Кто там заходил? – громко спросила Ванесса, выходя из комнаты. – Ой!

– Добрый вечер, о прекрасная незнакомка! – довольно улыбнулся Алисандр. – Скажите, Миралисса, кто сия юная дама? Ваша гостья?

– Ванесса ал Лир, – представила гадалка свою преемницу и после некоторого колебания добавила: – Моя ученица.

– Занятно. Весьма и весьма. Тогда, быть может, она мне и погадает?

– Какой способ вы предпочитаете? – по-деловому осведомилась Ванесса, приближаясь к Алисандру.

Но на заданный вопрос ответила Миралисса:

– Алисандр любитель лишь одного вида гадания. Этот способ называется «Черно-белое». – Гадалка прошла к стоящему в соседней комнате шкафу со снадобьями и передала Ванессе маленький мешочек и склянку с темно-бурой жидкостью. – Когда предрасположенный к гаданию человек выпивает это снадобье, он отвечает на задаваемые вопросы, доставая из мешочка камни. Их всего шесть – три белых и три черных. Белые означают «Да», черные – «Нет». Можно задать только три вопроса. Причем ответ на первый получается самым точным, а на остальные – весьма неоднозначным.

– Я поняла, – кивнула Ванесса и быстрым глотком выпила содержимое склянки. Слегка скривилась: на вкус оно оказалось весьма и весьма неприятным.

– Я выйду, – спохватилась Миралисса. – Посторонним нельзя находиться при таком виде гадания, – хозяйка дома выскользнула за дверь комнаты и шепотом повторила, словно только сейчас осознавая смысл сказанного: – Посторонним…

Алисандр присел в кресло и по-хозяйски кивнул Ванессе, приглашая ее занять место напротив. Девушка последовала его приглашению.

– Мой первый вопрос. Связана ли надвигающаяся и развязанная явно извне война с заклятием, известным как Мир Иллюзий?

Ванесса удивленно посмотрела на ал Ниненса, но ничего не произнесла. Судя по всему, гадалке вовсе не обязательно знать суть вопроса. Девушка запустила руку в мешок и, прикрыв глаза, выбрала камень.

Черный.

– Что ж, это хорошая новость. Тогда второй вопрос. Правда ли, что за распространением Мира Иллюзий стоит ал Онн?

Белый камень.

– Ожидаемо, вполне ожидаемо. Хотя и неприятно, – вздохнул Алисандр. – Ну и третий, последний вопрос. Он один занимается поставкой трав для отвара в Веронию?

Выпавший белый цвет однозначно вселял надежду…

Висельники дядюшки Джо

Разумеется, отправиться следующим же утром не получилось.

В Корлоге не было настоящей армии в понимании веронца. Поэтому, когда наутро несколько сотен кочевников выстроились в колонну по четыре перед воротами замка, я понял, что такими силами не только Кортил – даже сонную Мартину не возьмешь!

Кто побогаче – на лошадях, сабли – вычурные, но затупившиеся от времени, – в ножнах за спиной. В каждом движении – неуверенность. То же и с беднотой. Они – вообще без коней, без сабель – с колунами да дубинами. Как вести бой, знает только небольшая горстка стражников – и то лишь по дедовским да отцовским рассказам.

Трудолюбивый Джухар не поленился сосчитать ополченцев – восемь сотен, хотя должно быть не меньше тысячи. Искать дезертиров бесполезно, потому что лишние сто-двести кусков мяса ничего не решат, а мастера меча уклоняться от священного долга не стали бы.

С теми же, что пришли, мне не под силу миновать даже Василисковы горы.

Решение подсказали Создатели. С их легкой руки, в обмен на рассказ о Мартине и Стоме, магические послания отправились во все уголки Корлоги – к тамошним вожакам. Конечно, все не откликнутся, но имена Двуликого и Создателей запросто соберут под знамена моей армии тысячу-другую степняков. И не тех засыпающих на ходу, что населяют столицу, а настоящих воинов, которые до сих пор охотятся, кочуют и спят с мечом под боком.

Пока же я приказал плавить плуги и ковать оружие и доспехи. В работе были задействованы все имеющиеся силы – богатеи прекрасно понимали, что их шанс вернуться домой повышается с каждым новым клинком в войске; а беднякам, разумеется, тоже хотелось жить.

Через два дня в столицу стали прибывать кочевники, посланные вожаками в поддержку Двуликого. К концу недели их насчитывалось три тысячи.

Таким образом, на восьмой день после свержения линго мы решили выступать.

Накануне, поздним вечером, мы стояли на одном из балконов замка – я, Джухар и Круглый. Литолайн тихо посапывала на огромной кровати в комнате – очень устала, девочка…

Темнело в степи рано: судя по напольным часам, было только девять, а разглядеть что-то дальше собственного носа уже не представлялось возможным. Луна, словно огромная головка сыра, покоилась на темно-синем полотне неба. Татуировщик курил излюбленную трубку, дворецкий что-то напевал, а я пялился на звезды и думал.

Завтра я поведу огромную армию кочевников в Кортил. Многие погибнут ещё в горах, пораженные смертоносным взглядом василисков. Несколько сотен я потеряю, когда буду преодолевать оранжевую провинцию. Что останется от четырех тысяч воинов, когда мы выйдем к стенам Кортила? Сможем ли сровнять проклятый город с землей или потерпим поражение от его защитников?

И как я вообще собираюсь миновать оранжевые земли? Если поостеречься и не атаковать Ферр и другие поселения этой провинции, то оранжевые останутся позади и вряд ли упустят возможность прижать нас у самых стен Кортила. А защитники, воспользовавшись нежданной, но бесценной помощью, зальют мое войско кипящим маслом… Такой вариант мне, прямо сказать, не нравился. Но и уничтожать все селения, что попадутся нам в оранжевой провинции, я не мог: мне нужно было падение Кортила, города, который убил моего друга и искалечил мою жизнь, а не гибель ни в чем не повинных деревушек. Да и потом, главная опасность исходила не от маленьких селений, а от защитников Ферра. Штурмовать же еще и его было бы просто самоубийством – если и сдюжим, то к синей столице доберутся жалкие остатки великой степной Орды.

– О чем вы думаете, Двуликий? – спросил Джухар.

Несмотря на попытку линго уличить «нечестивца» в обмане, кочевники упорно продолжали называть меня Двуликим.