– Прошу прощения, командир.

Макрон оглянулся и увидел солдата, которому было поручено провести сверку личного состава в лагере когорты.

– Ну?

– Из всего списочного состава отсутствует только один человек, оптион Фигул. Все остальные – и легионеры, и рабы – находятся в лагере.

– Ты уверен? – спросил Макрон, подняв темные брови.

– Так точно, командир. Но это еще не все. В складском шатре мы нашли связанных интендантских помощников. Похищено некоторое количество оружия.

– Ладно, можешь идти.

Макрон обменялся беспокойным взглядом с центурионом Максимием.

– Что, центурион Макрон, проблема? Так сказать, еще одна, в добавление к списку проблем нынешнего утра?

Макрон кивнул.

– Так точно, командир. По-видимому, дезертировал вместе с приговоренными только один Фигул.

– Но наши часовые докладывают, что на них напали двое. Похоже на то, что второй нападавший до сих пор в лагере.

– Тогда нам лучше бы его найти, – тихо промолвил Веспасиан. – Думаю, командующему Плавту в качестве возмещения потребуется чья-то голова. И лучше это будет голова виновного, чем кого-нибудь из вас, не так ли?

Ответа не последовало, да его и не требовалось, достаточно было взглянуть на унылые, отчаявшиеся лица командиров. Тем временем позади них Туллий провел отделение легионеров через оставленный беглецами пролом в частоколе. Бойцы в полном вооружении съехали по склону в ров и двинулись по оставленным на дне беглецами следам к углу лагеря.

Веспасиан покачал головой.

– Плохо дело, центурион Максимий. Мало того что ты сам провалился в дерьмо по самые яйца, так еще и меня за собой тянешь… Спасибо, удружил.

Сказать на это Максимию было нечего. От извинений толку никакого, они только усугубили бы бремя позора, лежавшее на его плечах. Поэтому командир Третьей когорты молча смотрел на легата, пока тот не отвернулся и не взобрался на коня. С высоты седла Веспасиан уставился на центурионов с презрительной усмешкой на губах.

– Я доложу о случившемся командующему, пока он не отправил сюда из-за реки когорты, назначенные присутствовать при казни. У меня почему-то возникли сильные сомнения в том, что Авл Плавт воспримет эту новость спокойно. Вам лучше привести свои дела в порядок.

Веспасиан развернул коня, выехал за ворота и поскакал по грязной дороге по направлению к главному лагерю. Штабной эскорт последовал за ним. Когда они огибали угол легионного лагеря, отряд конных разведчиков галопом промчался в другом направлении. Развернувшись, они поскакали в промежуток между двумя лагерями, туда, где Туллий и его команда прослеживали путь беглецов через покрытую высокой травой равнину к дубовой роще. Потом внимание Макрона привлекло движение на пологой возвышенности, что виднелась за главным лагерем, и, приглядевшись, он увидел темные фигуры кавалеристов другого отряда. Они галопом скакали вверх по склону, развернувшись веером, чтобы проверить западное направление.

– Будем надеяться, что они быстро найдут Катона, – пробормотал Феликс. – Кто как думает, в каком направлении они могли двинуть?

– На запад, – уверенно заявил Антоний. – Или на юго-запад. Это единственное, что имеет смысл.

– Какой смысл в том, чтобы пробираться в самое сердце вражеской территории? Ты в своем уме? – буркнул Феликс, покачав головой.

– А что им еще остается? Двинув на восток, они будут либо перехвачены нашими, либо выданы союзными нам племенами. К тому же на западе раскинулись непролазные топи. Лучшее место, чтобы прятаться.

– Дерьмовое место! Сунуться туда – это все равно что добровольно отдаться в руки Каратаку; а ты знаешь, что он и его шайка делают с пленными римлянами.

– А я утверждаю, что для них это лучший выбор, – твердо заявил Антоний и повернулся к Макрону. – А ты как считаешь?

Макрон молча уставился на него, потом, как бы между делом, проводил взглядом всадников, уже исчезавших за гребнем холма позади главного лагеря. Прочистив горло, чтобы не выдать терзавшего его изнутри страшного беспокойства, центурион промолвил:

– На запад. Согласен с тобой, для них это лучший выбор. Я бы сказал, единственный шанс.

Не согласный с этим суждением Феликс раздраженно хмыкнул и повернулся к Максимию.

– Ну а ты, командир? Что ты думаешь?

– Думаю? – Максимий оглянулся с отсутствующим выражением, потом нахмурился. – Что я думаю? Я думаю, ни хрена это не важно, в какую сторону они направились. Главное – преступление совершилось, и оно затронуло каждого из нас. Случившееся исковеркает послужной список каждого командира этой когорты, как ужасный шрам. Вот что я думаю.

Он воззрился по очереди на троих центурионов, горестно кривя губы. Последним, на ком остановился его взгляд, был Макрон.

– И вот что еще я думаю. Я думаю, что, если сумею выявить того, кто помог им удрать, я с него живьем кожу сдеру. Причем сделаю это собственноручно.

– Придется оставить его, – тихонько промолвил Катон.

Фигул покачал головой:

– Нельзя. Если они его поймают, то заставят говорить. А потом казнят.

Оптион умолк и оглянулся через плечо на легионера, сидевшего на камне возле речушки и поглаживавшего вывихнутую лодыжку. С этого самого камня, мокрого и скользкого из-за дождя, он некоторое время назад и навернулся. Один неверный, слишком поспешный шаг, и вконец вымотанный солдат полетел на землю, получив тяжелейший вывих, такой, что, попытавшись встать и перенести вес на поврежденную ногу, малый заорал от боли. Стало ясно, идти дальше он не сможет. Рассвет застал их, по прикидкам Катона, чуть далее чем в восьми милях от лагеря, а стало быть, до кромки болот оставалось еще миль шесть. Не приходилось сомневаться, что легат вышлет конницу на их поиски, как только будет достаточно светло и следы станут различимы. Чтобы улучшить свои шансы на спасение, следовало припустить бегом, а раненый и ковылять-то не мог. А понести его означало существенно замедлить движение и подвергнуть дополнительному риску жизни всех остальных.

Катон впился в оптиона взглядом.

– Мы не можем взять его с собой, не можем себе это позволить. Теперь ему самому придется позаботиться о себе, понимаешь?

– Это неправильно, командир, – ответил Фигул. – Я не стану соучастником его смерти.

– Он так и так был бы мертв. Вы с Макроном просто добавили ему несколько часов жизни. Я принял решение, оптион. И больше мои приказы не обсуждать!

Несколько мгновений Фигул молча смотрел ему в глаза, а потом сказал:

– Приказы? Командир, но ведь мы больше не солдаты. Мы дезертиры. С чего ты вообще взял, что я стану повиноваться?..

– Заткни глотку! – оборвал его Катон. – Ты, оптион, будешь делать то, что я скажу. Что бы ни случилось, я здесь старший по званию командир. Не забывай об этом, или я убью тебя на месте.