— Посмотри на себя, Екатерина, на кого ты похожа? Юбка — красная, джемпер — зеленый. Так одеваются только торговки на рынке или цыганки, гадающие в поезде. Что касается этой бижутерии, — она брезгливо ткнула пальцем в моих слоников, — то это просто кич, уместный на пляже или в твоей Африке.

Маргарита почти не скрывала своего презрения к моей особе, и предложение Юры взять меня на ее место было ей не по душе. Но ради сына, его бизнеса, она согласилась помочь мне. От ее высокомерного тона мне хотелось сорваться, наорать или, по крайней мере, убежать. Но я молчала, стиснув зубы. Долги отдавать всегда нелегко. Тем более — долги моральные. Я терпела тоже ради ее сына и немного — ради своего. Наш поединок с несостоявшейся свекровью продолжался. И победой для меня могло стать одно: овладение новым для себя ремеслом.

Что касается одежды, я-то думала, что у меня все в порядке. Я купила новые наряды на Апрашке — самом крутом рынке Питера. Тряпки, привезенные из Турции и Китая, были писком моды.

Может, Маргарита навязывает мне старомодные взгляды? Однако, выйдя на улицу, я присмотрелась, в чем ходят молодые женщины. К моему удивлению, интеллигентные по виду дамы были одеты очень неброско, но изящно — в элегантных костюмах, кардиганах или пиджаках, дополненных современными аксессуарами. И тона их одежды были приглушенными: палевыми, бледно-розовыми, голубыми или строго-темными. Черт возьми, где были раньше мои глаза? Наверное, с перемены моего гардероба начал меняться и мой взгляд на жизнь. Вслед за одеждой я невольно стала обращать внимание и на манеру держаться тех, кто ходил в ярких, кричащих одеждах, и тех, чей наряд не бросался в глаза. Оказалось, это были два разных полюса, а я не подходила ни к одному из них. Я уже оторвалась от когорты самоуверенных девчонок, но и мир образованных дам был для меня чужой. Образованные казались мне высокомерно-недоступными. Обычно их взгляд бывал отрешен и направлен поверх голов, куда-то вдаль.

Нет, быть полностью похожей на них я не хотела, но их вкусы я позаимствовала.

Текст лекции я записала на магнитофон и учила на слух, занимаясь всякими делами на кухне. Чтобы лучше усвоить материал, я воспользовалась способом тети Кати. После ее вселения в мою квартиру на дверцах кухонных шкафчиков появились картинки с изображением предметов кухонного обихода и продуктов. Так когда-то бирки с ягодками заменяли ей номерки в гардеробе. По картинкам ей легче было запомнить, где что лежит. Теперь рядом с ними я повесила открытки с видами города и зданий, которые я упоминала в своей лекции. Моя система оказалась на редкость простой. Я запомнила, что все здания в стиле роскошного барокко висят рядом с нарисованной сахарницей, классицизм у меня связался с прямоугольными банками для крупы, ретростиль — с моющими средствами. Выходит, мы с тетей Катей не только чувствовали, но и мыслили одинаково.

Потом я провела день на катере и связала мои кухонные открытки с домами на набережных. Юра настоял, чтобы я подготовила и английский вариант экскурсии. Я как-то говорила ему, что в Танзании, наряду с суахили, общалась и на английском. Но словарный запас моего английского ограничивался бытовыми понятиями. Пошарив по словарю, я перевела несколько предложений своего рассказа, не для выступления, а так, на всякий случай. В крайнем случае смогу сказать:

«Зыс ис Питер зы фест палас» — «Это дворец Петра I».

Начало сентября было знаменательным для меня и Коли. Он пошел в первый класс специальной школы для глухонемых, а я приступила к новой работе — экскурсоводом на катере. Погода вновь наладилась, наступило бабье лето. Снова стали популярны речные прогулки. Заботливые родители показывали школьникам, вернувшимся с каникул, родной город. Увеличилось количество приезжих из сельской местности, у сельчан наступило время отдыха. И все еще появлялись иностранные гости.

Каждое утро мы выходили из дому втроем: я, Коля и тетя Катя. Я не знала, как вернуть комнату несчастной женщине. Однажды пошла по ее старому адресу, но там мне никто не открыл дверь. Соседи слышали, что эта квартира продается вновь, но где находятся хозяева, им было неизвестно. Тетя Катя осталась в моем доме. Она была большим послушным ребенком, которому требуется лишь общий надзор, однако и сама старалась, как могла, помочь мне. Она исправно обслуживала не только себя, но могла присмотреть и за Колей: накормить его, уложить спать.

Иногда я привозила его вечером с продленного дня, сдавала на ее попечение и вновь мчалась на катер. До ночи я драила палубу, натирала до блеска поручни — готовила наше суденышко к новому дню. Тетя Катя покидала пристань с наступлением сумерек.

У причала всегда было оживленно. Наш катер под названием «Герой», конечно, не был здесь единственным. Рядом швартовалась целая флотилия разномастных лодок. Были здесь и дорогие белоснежные катера, с комфортабельными каютами для элитных пассажиров, и простенькие открытые ;барки, вроде нашего «Героя». Иван и Юра приспособили для пассажирских перевозок старое пожарное суденышко. Ряд клепаных пуговиц по его бортам выдавал возраст этой коробки. Насколько я помнила из курса судостроения, клепаные суда строили до войны, позднее стали делать сварные корпуса. Так что наш «Герой» — старье несусветное, зато достался ребятам бесплатно. Они заменили внутреннюю обшивку, поставили для пассажиров несколько рядов скамеек, по-флотски — банок.

А рядом с местом водителя, сбоку от румпельного колеса, на возвышении установили кресло для экскурсовода. Так что я сидела против хода, лицом к пассажирам, как учительница перед классом.

В тот ничем не примечательный день мы с тетей Катей подошли к пристани пораньше. Мы спустились в тесную каюту на носу катера, она напоминала купе поезда: скамейки по бокам, а впереди — носовой иллюминатор. Я достала из рундука наши рабочие приспособления: сложенные фанерки рекламы и мегафоны. Затем мельком взглянула на себя в зеркальце, висящее на стене. Новая серебристо-серая куртка смотрелась на мне очень выигрышно. В маленьком зеркальце я видела приспущенную «молнию» у воротника, все еще загорелую шею и голову, чуть-чуть смахивающую на мальчишечью. Я также проверила на ощупь «молнию» на джинсах — все в порядке. Во время экскурсии любая мелочь может отвлечь внимание слушателей. Затем я привела в порядок тетю Катю: расчесала ее седые волосы, надела на голову новый бархатный обруч, подкрасила ей губы своей помадой. Прежде за ее внешним видом смотрела Маргарита, теперь это стало моей обязанностью. Все, можно выходить.

— Тихо! — Тетя Катя приподняла палец, будто к чему-то прислушиваясь.

Никаких посторонних звуков я не услышала. Только всплеск волн, ударяющихся о борт, — недавно отошел другой катер, возмутив тихую воду канала.

— Чужой человек, осторожно, — прошептала тетя Катя, испуганно оглядываясь.

Я пожала плечами. Спрятаться в каюте было невозможно. Высунула нос на палубу: там тоже посторонних не было. Туристы еще не начали посадку на наш катер, он стоял в очереди барок третьим. Одним словом, ложная тревога, галлюцинация. Иногда за тетей Катей наблюдались такие странности. Я погладила ее по руке. Все-таки больная жила в другом мире. Ее преследовали страхи и опасения, невидимые остальным людям. Я надела на плечи тети Кати щитки рекламы и проводила ее до рабочего места на углу Невского проспекта и канала. Там, среди людей, она быстрее развеется. Выступать перед прохожими тетя Катя любила!