– Ничего, мы свыкнемся. Правда, Варя? – спросила та у своей гостьи.

– Надеюсь. Хотя мне всегда будет его не хватать… – кивнула Абрикосова.

Звучала классическая музыка. Разговор о Саше плавно перешел в беседу ни о чем. Мужчины общались весьма миролюбиво, казалось, что все обиды далеко позади. Алла как радушная хозяйка тоже развлекала Варвару как могла.

– Я считаю, что ты должна забрать вещи Саши из гримерки, – сказала она.

– Почему я?

– А кому они нужны? И я не хочу, чтобы всякие сосунки растащили его одежду. Не доросли ни фактурой, ни талантом. Там его фото, какие-то записки… Ты была его музой, которой он не изменял в танце, ты и возьми.

– Хорошо, я заеду завтра в театр и освобожу его гримерку, – согласилась Варвара.

– Мне подаришь что-нибудь на память? – спросила Алла.

– Конечно, возьми, что захочешь.

Алла закурила.

– Ты что делаешь? Курение исключено для нас, балетных! Начнешь задыхаться при нагрузках! – возмутилась Варвара.

– Я редко хватаюсь за сигарету, только в экстраординарных случаях, а сейчас именно такой. И потом, Варя, мне никогда не допрыгнуть до твоей высоты, сколько бы я ни старалась. Вот станцевать голой – это мое, а так, как Варя Абрикосова, – слабо! – вдруг призналась Алла в том, в чем никогда не признавалась.

– Не говори так! Ты очень талантливая. Все балерины разные, и у тебя свой стиль, своя толпа поклонников, свой танец. Своя тропа, понимаешь? – ни с того ни с сего поддержала ее Варвара.

– Да знаю я. Только… Только хотелось бы дотянуться до небес.

– Ты дотянешься обязательно! Однако…

– Что? – встрепенулась Алла.

– Добрее надо быть к людям, тогда Бог улыбнется и тебе! – посоветовала Варя.

– Я злая и это знаю… Я и Костю не люблю, а живу с ним. Ты бы так не смогла, – грустно улыбнулась Алла, наливая в бокалы еще виски.

– А почему ты всех сравниваешь со мной? Алла, опомнись!

– Ты – эталон. Вот и Саша так считал. Потому и не мог танцевать со мной.

– У тебя какая-то идея фикс. Ты словно хочешь встроиться в чужую жизнь, а свою прожигаешь по полной. А надо собственную жизнь беречь.

Темные глаза Аллы вдруг загорелись недобрым огнем:

– Ты мне словно добрая мамочка! Вот только не знаешь многого про меня!

– Думаешь, можешь меня чем-то удивить? – уголком рта улыбнулась Варя. – Я уже от тебя…

– Любой пакости ждешь? – перебила Алла. – А то, что я хотела, чтобы ты умерла, как тебе такое?

– Чтобы взять все мои партии и танцевать с Александром? – уточнила Варя, опять слегка улыбнувшись, и нисколько не удивилась, хоть ее и кольнуло такое откровенное признание. – Думаю, ты спала и видела это.

– Не только спала и видела, но и озвучивала свое желание, говорила о нем вслух.

– Но стекла в пуантах не были способны лишить меня жизни, – чуть раздраженно возразила Варя. И тут же взяла себя в руки, предложила: – Забудем об этом, тем более что я тебе теперь не соперница. Ради светлой памяти Саши. Давай за него!

Они выпили и поболтали еще немного.

Через какое-то время Костя заявил, что не отпустит гостей в столь поздний час, и принялся размещать их в гостевой комнате. Кровать там была одна, хотя и очень широкая. Но все равно это сначала очень напрягло Варю. Она, если быть честной перед собой, хотела бы оказаться в постели с Габриэлем, но не сейчас, не так и не в чужом доме. Поэтому, когда тот собрался укладываться на полу, милостиво разрешила ему лечь рядом, предупредив: даже не смотреть в ее сторону! На том и порешили, хоть Габриэль и буркнул, что смотреть ему никто запретить не может.

Утром после чашки крепкого кофе Габриэль предложил отвезти Варю домой. А та вдруг представила лица двух матерей в обрамлении плюшек и пирожков, и ей стало нехорошо. Поэтому балерина, что называется, поставила вопрос ребром:

– Габриэль, ты вообще когда наконец решишь вопрос с жильем? Я, конечно, не выгоняю Светлану Ивановну, но тебе не кажется, что это не честно: у меня теперь целых две мамы, а у тебя – ни одной?

Габриэль усмехнулся:

– Ох, как я тебя понимаю! И очень ценю твою помощь! Честное слово, я занимаюсь этим вопросом, – успокоил он ее.

– Быстрее бы… – вздохнула Варя.

– Тебя ждет сюрприз! – хитро покосился на нее Габриэль.

– В смысле? – не поняла она.

– Увидишь, на то он и сюрприз.

– Я не люблю, когда так говорят. И сюрпризы не люблю, – сразу же предупредила Варвара.

– Этот тебе понравится, – не сдавался Габриэль. И посмотрел на лежащую на столе телефонную трубку, заливавшуюся трелью вызова. – Во черт! Кому-то я с утра пораньше понадобился… Постой, это же Миша!

– Миша?

– Ну да, наш новый знакомый. Не забыла его? Сейчас включу громкую связь… Алло, Миша?

– Доброе утро! Габриэль, ты бы заехал ко мне…

– Зачем?

– Разговор есть.

– Так говори.

– Не по телефону.

– Да? Ну хорошо. Я смогу вечером, после работы. Куда заехать? Где ты работаешь?

– Я больше не работаю. После того как я приехал на работу с Леной, то есть с телом Лены, и еще устроил там ночлежку вместе с вами, меня уволили, – сообщил Михаил убитым голосом.

– Упс! Извини, друг. Чем могу помочь?

– Думаю, что ничем. Меня выгнали без обсуждения как человека с неустойчивой психикой. Как будто у меня в голове что-то тронулось после смерти Лены, поэтому мне в морге лучше не появляться. Так что я дома. Приезжай в любое время, адрес скину эсэмэской.

– Хорошо, я заскочу вечерком, – еще раз пообещал Габриэль и отключил телефон.

– Интересно, что ему надо? – спросила Варвара.

– Узнаем. Вот, уже эсэмэска пришла, адрес я запомнил…

– А я вот совсем ничего не запоминаю, – пожаловалась балерина. – И еще в пространстве плохо ориентируюсь.

– Память можно развить.

– Да, наверное, уже поздно. И к чему? Машину я не вожу. Мне вообще впору скорешиться с Михаилом.

– Зачем? – даже слегка притормозил Габриэль.

– Мы – неудачники! Он работу потерял, и я работу потеряла, у нас не устроена личная жизнь… Вот ведь парочка, ничего не скажешь!

– Зачем же приклеиваться к неудачнику? Притягиваются противоположности! Например, ты должна познакомиться и свести с ума красивого, состоятельного, успешного мужчину, и твои проблемы будут решены.

Варвара с явным интересом посмотрела на спутника: