Приблизившись, японцы жестами велели Лефтеру подняться, быстро обыскали его. Нашли документы – его и Райана, пистолет, запасные обоймы, и, что понравилось солдатам гораздо меньше, стопочку японских солдатских книжек, прихваченных им из хижины. Разглядывая документы своих соотечественников, японцы возбужденно о чем-то переговаривались, с неприязнью поглядывая на пленного.

Лефтер забеспокоился: чего доброго, они могут вообразить, что американский летчик расправился с их соотечественниками.

– Эй, парни! – окликнул он. – Кто-нибудь из вас говорит по-английски?

– Ангриски, ангриски, – переглянувшись, залопотали японцы, показывая руками куда-то в сторону леса. – Нет ангриски! Там!

Что-либо уточнять было бесполезно. Солдаты заставили Лефтера примотать к ботинкам снегоступы, потом связали ему руки и погнали к лесу. Абориген шел впереди группы.

На опушке леса путников дожидались две собачьих упряжки. Почти все собаки лежали в снегу, уткнувшись носами в собственные хвосты. Лефтера усадили на передние нарты, солдаты встали у вторых. Абориген щелкнул длинным бичом, поднял собак, и когда те потянули нарты, ловко запрыгнул в них и устроился рядом с пленным. Лефтер оглянулся: японские солдаты размещались во вторых нартах с гораздо меньшей сноровкой.

Отталкиваясь шестом от стволов деревьев, мимо которых неслись нарты, от веток кустарника, хлеставших Лефтера по лицу, абориген уворачиваться не мог или не желал. Примерно через полчаса упряжки выскочили на большую поляну, на которой высились три хижины, как две капли воды похожие на ту, что нашел Лефтер.

У поляны был обжитой вид. Из всех хижин и из конусообразного шалаша на краю поляны поднимался дым очагов. Несколько женщин, одетых в странные наряды из звериных шкур и рыбьей кожи, возились у огромной кучи хвороста. При виде упряжек женщины побросали свои дела и в упор уставились на американца. У дверей двух хижин с видом часовых стояли солдаты с «арисаками» на наплечных ремнях.

Солдат с пистолетом-пулеметом, соскочив со вторых нарт, торопливо скинул с ног снегоступы и исчез в одной из хижин. Пошел докладывать начальству об успешно проведенной операции, мрачно подумал Лефтер.

«Докладчик» отсутствовал недолго. Вскоре он появился в дверном проеме и повелительно махнул Лефтеру. Тот неловко встал с нарт, проковылял к хижине и показал связанными руками на свои снегоступы: что, мол, с ними-то делать? Сам снять не могу, руки «заняты». Недолго думая, солдат достал из кармана нож и двумя взмахами рассек крепления снежной обувки. Лефтер потопал затекшими во время поездки ногами, откинул головой дверной полог и шагнул в хижину.

В ней было тепло и темно – окон в своем сооружении строители хижины не предусмотрели.

Лефтер успел отметить довольно яркие всполохи пламени в самом центре хижины, где горел открытый очаг, обложенный крупными камнями. Вокруг этого «домашнего костра» неподвижно сидели несколько бородатых и волосатых мужчин. Единственная женщина у очага что-то помешивала в объемистом котле над огнем. На появление в хижине Лефтера аборигены никак не отреагировали – мельком взглянули, и все.

У противоположной от входа стены был расположен такой же помост, какой Лефтер уже видел в заброшенной хижине. У помоста стояла фигура с двумя электрическими фонариками и зеркалом в руках. Фонарики светили прямо в лицо мужчине, брившемуся опасной бритвой. Всю нижнюю часть лица покрывала обильная пена, отчего тот в полутьме казался Санта-Клаусом.

Не зная, что ему делать, Лефтер продолжал осматриваться, и успел приметить еще два помоста у других стен хижины – на них никого, насколько он мог разобрать, не было.

– Подойдите ближе, господин Лефтер! – раздался голос «Санта-Клауса», сделавшего приглашающий жест рукой, в которой было по-прежнему зажата бритва. – Я ведь не ошибаюсь – ваше имя Лефтер?

Тот слегка опешил, услышав свое имя. Однако на смену изумлению тут же пришло мгновенное облегчение: здесь, на острове, его имя знал только один человек! Значит, Райан жив, и он здесь! Лефтер сделал несколько шагов вперед. Между тем человек с бритвой возобновил свои манипуляции, и с паузами продолжил говорить. По-английски он говорил хоть и с акцентом, но правильно. Произношение у него было японским – звуки «л», которых в японском языке вовсе нет, он традиционно заменял на «р».

– Прошу прощения, господин Лефтер, что занимаюсь своим туалетом в вашем присутствии. Однако мои солдаты доставили вас сюда слишком быстро, и я не успел закончить бритье до вашего появления, – в вежливом тоне японского офицера явно чувствовалась легкая ирония. – Сейчас я закончу, и мы с вами побеседуем…

– Насколько я понимаю, вы являетесь японским офицером?

– Вы очень догадливы, Лефтер, – хмыкнул тот. – Или я должен быть польщен, что американец сразу отличает цивилизованного человека от грязных дикарей у костра? Ничего не поделаешь, Лефтер: идет война, и мы не всегда вольны выбирать общество, в котором проводим время! Позвольте представиться: капитан Императорской армии Японии Томео!

– Вы немного отстали от жизни, капитан Томео, – решился возразить Лефтер. – Ваша война закончилась полгода назад, когда Япония подписала акт о безоговорочной капитуляции! Таким образом, насильственное задержание американских офицеров является грубым нарушением и этого акта, и приказа вашего высшего командования о разоружении и прекращении всяческих военных действий по отношению к войскам союзной коалиции…

– Да, ваш второй пилот что-то говорил об этом, – кивнул японец. – И о капитуляции, и о своих правах…

– Лейтенант Райан у вас? Он в порядке? Могу я увидеть его, господин капитан?

– Американцы – очень суетливая нация! – Томео сокрушенно прищелкнул языком. – Вы даже вопросы задаете очередями, и не даете собеседнику времени на обдумывание наиболее вежливой формы ответа. Отвечаю: да, ваш Райан у меня в гостях! Скажу вам более: в настоящее время он находится в… Как бы лучше это сказать по-английски?.. В очень почетном гостевом месте. Даже слишком почетном, если принять во внимание мнение этих дикарей, хозяев дома, в котором я вынужден находиться. Второй ответ: да, вы сможете увидеть вашего друга. И даже сможете разделить или не разделить с ним это самое почетное место! Но это, Лефтер, зависит от искренности ваших ответов на несколько несложных вопросов.

Закончив с бритьем, офицер склонился над тазиком, услужливо поданным ему солдатом, ополоснул лицо, вытер его полотенцем. Налил что-то в ладонь из маленькой склянки и крепко протер щеки и подбородок – судя по мгновенно распространившемуся запаху, это был цветочный одеколон.

– Я могу приказать развязать вас, Лефтер – если вы дадите мне слово вести себя прилично. Впрочем, шансов у вас никаких: мой капрал прошьет вас очередью прежде, чем вы сумеете причинить мне вред, – японец кивнул на фигуру, неподвижно стоящую сбоку от Лефтера с пистолетом-пулеметом наизготовку. И, перейдя на японский язык, распорядился: – Прикажи развязать этого красноволосого варвара! И держи его на прицеле!

Растирая занемевшие руки, Лефтер решил проверить, насколько учтив офицер на самом деле: