– Вы бы не сказали мне.

– Чего? – я не понял.

– Я говорю, что даже если б вы собирались меня убить или изнасиловать, то все равно не сказали бы…

– Сказал бы.

– Правда? – Она с такой надеждой взглянула на меня, что я едва не расхохотался. Но этого я себе не мог позволить, поскольку после того она просто нажала бы на тормоза, решив, что происшедшее – дурацкий розыгрыш. Она уголками глаз следила за моими движениями. Чтобы не напугать ее еще больше, я старался поменьше двигаться.

– Доверьтесь мне, – говорил я, неотрывно следя за дорогой, – доверьтесь мне и не упустите ту машину. Черную «Волгу».

«Волга», теперь маячащая далеко впереди, вдруг шустро свернула направо и, набирая скорость, начала обгонять одну машину за другой. Георгий решил порезвиться, нарушая правила дорожного движения. Девушка нерешительно нажала на педаль газа и прибавила скорость.

– Давай смелей! Смелей, но осторожней! – приободрил я девушку. Та с силой нажала на акселератор, «Нива» рванула вперед, а поскольку впереди идущие машины подались немного влево, шарахаясь от первого обгонщика, то очень скоро «Волга» снова оказалась на виду. Я по достоинству оценил умение водить машину, похвалив девушку:

– Молодец!

Это продолжалось всего несколько секунд, но обгон ее взбодрил, придал уверенности в собственных силах, и она решилась задать вопрос:

– Может, ты теперь объяснишь мне, в чем дело? Или, по-твоему, я специально купила машину, чтобы катать тебя по вечерам?

Я удивленно посмотрел на девушку, и ей снова стало не по себе. Она, наверное, немного читала по глазам.

– Меня подставили. Подставили подлым образом. Так вот. Если я не сделаю то, что сейчас делаю, они убьют человека.

Я не лгал. Не сказал, конечно, всей правды, но и не лгал.

– Я не могу вас понять. При чем тут я? Почему я должна вам помогать? Кто вы? Кто тот наглый парень, которого мы догоняем?

Честно признаться, эта девушка начинала нравиться мне все больше и больше. Держалась она молодцом. Да и вряд ли можно ожидать от перепуганного человека, что тот бросится объясняться в любви собственному похитителю. Хотя… Не так уж она и напугана.

Начались крутые повороты. Виражи. Следить за «Волгой» стало сложнее.

О чем сейчас думает Георгий? О пиве, о деньгах, о женщинах? Или о козах, которых он может пасти на горных склонах и быть счастливым? Я бы всех преступников заставлял бы пасти коз. Или овец. А лучше всего – слонов. Со слонами нельзя быть жестоким. Сразу отучат.

Тем временем показались огни города. Мы въехали на освещенные улицы. Георгий подъехал к мрачному и неосвещенному зданию то ли театра, то ли университета, и припарковал машину.

– Что это за здание?

– Я тоже не местная, – ответила незнакомка. – Знаю только центр…

Но Георгий в здание не вошел, а прошелся через улицу к ярко освещенному зданию универмага. Да, так оно и будет. Георгия обнаружат продавщицы, где-нибудь среди вешалок. Я схватил девушку за руку.

– Извини, тебе придется пойти со мной. Быстрее!

Девушку, кажется, снова чуть не начало тошнить от страха. Едва я предложил ей сделать очередной шаг, она побелела, как мел, и перестала понимать происходящее. Трусиха. Она от страха может попытаться вырваться и побежать, вопя во все горло, призывая на помощь. И тут неожиданно она сказала:

– Послушай, парень…

Голос ее дрожал и теперь уже звучал без той бравады и злости, которая проявлялась совсем недавно на дороге…

Я не дал ей договорить.

– Пойдем. – Мой голос был сухим и твердым. – Скоро я тебя отпущу, но сейчас ты пойдешь со мной. Ключи оставь в машине.

Возражения девушки не производили на меня никакого впечатления. Эта девушка была нужна мне, и я заставил бы ее поступать так, как нужно мне, пусть даже и не без физического нажима.

Как хорошо, что этого не потребовалось! Но ее сильно напугало то, чего я требовал. Особенно, чтобы ключи остались в машине. Это ее просто парализовало. Но, очевидно, она решила пожертвовать машиной ради собственной жизни.

Девушка вздохнула и вышла из машины. Мы пересекли улицу, и девушка направилась было к центральному входу.

– Не туда, – скомандовал я. – Это слишком рискованно. Мы войдем через другую дверь.

И мы пошли к боковым дверям. Сквозь огромные витрины было видно, как Георгий, небрежно облокотясь на прилавок, разговаривает с молоденькой, совсем еще девчонкой, продавщицей. Потом он медленно пошел по первому этажу, пялясь на витрины и полупустые стеллажи. Вот он остановился, начал перекатываться с пятки на носок и обратно. Он отчего-то немного нервничал, точно! Только вот по каким причинам? Или чувствует нависшую над ним смертельную угрозу? Пусть он не профессиональный разведчик, не десантник, но предчувствие смерти или смертельной опасности, может быть, наверное, почти у любого человека, даже у слюнтяя.

Когда я выполняю задание, то всегда люблю ясность. Теперь же мне приходилось ориентироваться на месте, исходя из сложившейся ситуации, и ежеминутно принимать решения, отменять их, вновь принимать новые.

Что сейчас в голове у этого парня? Мне неизвестно. Ведомо ли мне, куда он едет? Я не знаю. Зачем он забрел в универмаг? Не понимаю. Знаю ли я, есть ли у Георгия оружие? Нет. А знает ли Георгий, где находится подвал, в котором спрятана Людмила? Тоже мне неизвестно!

Вот эта чертовая неизвестность и убивает. В подобных случаях вероятна самая неожиданная случайность. Возможно, хохотун просто хочет что-то купить. Нет, навряд ли. Георгий все-таки нервничает. Кого-то ждет? Возможно. Кого? А что, если сейчас сюда заявится Кузьмин? Причем не один.

Происходило то самое, чего я терпеть не мог: собственных колебаний и нерешительности. Когда у тебя один шанс из ста, одна ниточка, готовая оборваться в любой момент, или которая может никуда не привести вообще – да, такое тоже возможно, то колебание – самое худшее, что вообще может быть.

Вот Георгий деланно, враскачку направился по лестнице на второй этаж универмага. Если он пожелает скрыться, лучшего момента не придумаешь. Выйти можно через два боковых выхода и один центральный. Надо идти следом за Георгием. Он может ускользнуть.

Я не выпускал запястья девушки из своих рук, и мы быстренько поднялись по лестнице на второй этаж. Останься мы внизу, Георгий сразу же нас заметил бы сверху. Несмотря на вечерний час, был наплыв людей, а может, даже благодаря этому. Георгий будет вглядываться, и, несомненно, заметит меня из-за моего высокого роста и рваной тенниски. Поэтому следует проявлять максимум осторожности.

Брюнет, заглядываясь на каждую продавщицу, поспешил к расположившемуся в угловом павильоне кафетерию. Из открытых дверей доносились разговоры, звон посуды, звучала музыка. Неужели Георгий будет есть?