Император знал об этой огромной стране гораздо больше, чем его чиновники.

У Константина, как и у всех до него, была хорошо налажена разведка. Люди, постоянно ездившие в Киев, подробно рассказывали Константину Порфироносному про то, что творилось у опасного соседа. Хотя Византия и не граничила с Русью, как с Болгарией, но в Константинополе хорошо помнили, что русы могут появиться в Золотом Роге внезапно. Лучше знать, что там творится, заранее подкупить тех же хазар или печенегов, чтобы перекрыли пути подхода русского войска к границам Византии, чем откупаться от напасти под своими стенами. Император даже включил полученные сведения о русах в свой труд «Об управлении империей» как пример варварского образа жизни. И все же вынужден был признать, что они уже далеко не варвары.

Константин ходил взад-вперед по своей комнате в Большом дворце. Зачем прибыла эта архонтесса? Что ей на сей раз нужно в Константинополе? Просить мира? Но у них нет войны с Византией. Константину не до войн, на них нужны деньги, а в казне давно пусто. Император вздохнул, ему досталась разоренная непомерными расходами страна, но об этом никто не должен догадываться, ведь Византия сильна не только мощью своих легионов, богатством своих торгов, но и усилиями дипломатов, своей репутацией богатой страны, способной купить всех и вся. Пока в это верят, многие побоятся выступать против империи. Но стоит хотя бы одному заподозрить, что за внешним богатством скрывается дырявая казна, и все рухнет! Поэтому так тщательно выверялся каждый шаг посла или любого другого правителя, прибывшего в Константинополь, поэтому так редко устраивал приемы император Константин, то и дело сказываясь больным или очень занятым.

В распахнутое окошко тянуло дымом. Княгиня откровенно скучала, а потому вышла из дома во двор посмотреть на постояльцев, поговорить с кем-нибудь. Помимо русских купцов, там оказались и несколько арабских, видно, каравану уж совсем негде было остановиться. Но русичи всегда рады потесниться, арабы привозят красивые вещицы, можно и себе купить для торга в Киеве, и с ними о чем договориться, да и просто интересно поговорить с бывалыми людьми.

У теплого моря не то что в Киеве, днем жарко, а по ночам зябко, вот и жгут костры те, кто спит не под крышей или просто сторожит свое добро. Леса мало, в костер подбрасывают не поленья, а сухой хворост или просто солому, оттого он на мгновенье вспыхивает и тут же почти гаснет снова. В огонь, видно, попало что-то негодное, потому и дым едкий, и запах тяжелый, но Ольга все равно подошла ближе, с интересом приглядываясь к обветренным, темным от загара и пыли лицам, заросшим бородами. Караван пришел только сегодня, люди не успели отдохнуть, в их глазах еще бесконечная дорога и ожидание опасности. Бороды у купцов разные, у кого гуще, у кого пожиже, кучерявые и тощие седые. Сами купцы тоже разные, одни тонкие, как древесный сучок, другие – точно бочка, как таких лошади выдерживают? Высокие и низенькие, толстые и худые, старые и молодые, они были одинаково обветрены и прожжены солнцем, покрыты неистребимым слоем пыли и копоти от костров. На всех печать дальних странствий.

Вдруг чуть в стороне истошно заорал привязанный к столбу осел, то ли его забыли покормить, то ли спал стоя и что-то увидел во сне. Княгиня вздрогнула от неожиданности. Сидевшие у костра невольно оглянулись и тут заметили знатную женщину, невесть откуда взявшуюся у костра. На секунду все замолчали, первым опомнился хозяин осла, он закричал на глупое животное, и рев прекратился. Сидевший ближе к княгине купец изогнулся, насколько позволяла ему поза, и, приглашая, повел рукой, заговорив на своем языке. Ольга ответила по-гречески:

– Я не знаю вашего языка.

Ей не успели ничего больше сказать, подскочил Ерим, затараторил по-арабски, потом по-русски стал звать княгиню в дом. Та возразила:

– Дай с людьми слово молвить. Хочу с купцами арабскими поговорить, чтоб и к нам на Русь чаще ходили.

Ерим только рукой махнул, от дверей дома уже бежал челядник со скамьей, чтоб сесть княгине. Но купцы, не понимая еще, кто она, уже потеснились и подвинули один из тюков ближе к огню. Ольга села на мягкий тюк и поинтересовалась, говорят ли гости по-гречески. Конечно, говорят, на многих языках говорят, но она не ромейка, так кто же?

Ольга рассмеялась, сделав Ериму знак молчать:

– Откуда знаете?

– По выговору, и одета ты, матрона, не по-ромейски.

Княгиня с удовольствием кивнула:

– Я из Руси, из Киева.

– Киева? – было видно, что ответ удивил купцов. Старший собрал в кулак свою курчавую бороду, хмыкнул. – Куяб? Что привело знатную женщину так далеко?

Ольга ответила просто:

– Приплыла к императору, жду приема. Послышались возгласы недоверия.

– Почему вы мне не верите?

– Император не держит своих гостей вместе с купцами, они живут в отдельном дворце и не выходят к купцам…

В ответ Ольга рассмеялась:

– А я его и не спрашивала! Приплыла со своими купцами и поселилась вместе с ними.

Увидев откровенное изумление в глазах бывалых путешественников, видно, впервые видели такую непокорную гостью, она совсем развеселилась:

– Пусть себе зазнается этот император Константин! Скажите лучше, бывали ли вы в Киеве?

Старший покачал головой:

– Не доводилось, труден путь в твою страну, женщина.

Ерим не успел сказать, чтоб разговаривал с Ольгой повежливей, все же княгиня, та снова перебила:

– А что привезли в Царьград?

Арабы недоуменно уставились на княгиню, никто не называл Константинополь Царьградом, потому и не поняли, о чем женщина спрашивает. Сообразил все тот же Ерим:

– Царьградом русичи ромейский Константинополь зовут.

Княгиня еще долго сидела на мягком тюке, слушая и выспрашивая, рассказывая и завлекая купцов в далекий Киев. Позже в ложнице качала головой:

– Через хазар купцам ходить тяжело, что арабским, что нашим, русским, оттого и мало их в Киеве….

Улеб возражал:

– Как же мало, княгиня? Вон сколько. Новоград на том и стоит. Да и наш Подол живет торгом.

– Больше надо, больше! – вздыхала Ольга и задумывалась, как справиться с хазарами. Те хорошо сидят, сами ничего не выращивают, не мастерят, все чужим добром норовят богатеть. Мимо Саркела да Итиля не пройдешь, оттого и храбры хазарские беки, как пауки в центре паутины, никого не пропустят без десятины, а то и простого грабежа. Княгиня снова вздыхала, ладно бы десятину, Новоград вон тоже берет и правильно делает, но ведь хазары еще и дань имеют с тех же вятичей и радимичей, давно ли сам Киев платил? Князь Олег много крови царю Итиля попортил, многие славянские племена под свою руку взял, но остались еще те, кто дань дает. В Итиле много славян на невольничьих рынках волюшку свою потеряли. Только не подойдешь к их стольному граду незамеченным, ловко хазарские правители свои крепости поставили. Дон Белой Вежей, Саркелом, заперли, к Сурожскому морю не пройдешь мимо Корчева и Тмутаракани, крепости стоят по двум берегам узкого прохода, точно часовые. Потому и не боится царь хазарский русичей, что нет им ходу к его стольному граду. Дважды князь Игорь ходил, да только с ведома и согласия хазар, а в последний раз дело худо обернулось, едва сам ноги унес, дружину по степям хазарским растеряв. Ольге даже вспоминать тот поход не хотелось. И ничего придумать не могла, хотя о походах никогда и не помышляла, то дело мужское, ей лучше договориться бы о торговле. Может, и с хазарским царем тоже смогла бы? В Царьград приплыла, если и туда сходить? Мысль была неожиданной даже для Ольги, опасней дела не найти, чем отправиться в Итиль, но Ольга на то и Ольга, что забыть о таком не могла, даже в императорском дворце раздумывала, не спросить ли помощи у Константина, ромеи с хазарами всегда договариваться умели. И попросила бы, не повернись дело так, как повернулось.