приходилось возвращаться. Вы, ребята, были оооочень очевидны. Но все в порядке — меня это вполне устраивает. Вы, ребята, милые.

И ее голос звучит так, словно она разговаривает со своим ребенком, а не с родителем.

Я тупо смотрю на нее.

Она снова улыбается и выглядит ангельски.

— Серьезно, мам. Все в порядке. Я рада за тебя. И я счастлива, что Алекс не такой мудак, как мой отец. Или Ванесса.

И она легонько обнимает меня и убегает по коридору, прежде чем я успеваю собраться с мыслями.

— Не называй своего отца мудаком! — Я кричу ей. А потом я поворачиваюсь к Алексу.

— Что ж, одним ребенком меньше, — вяло говорю я.

— Остался один ребенок, — говорит он. — Но с Колби все будет в порядке. Я почти уверен в этом.

Я уже уверена в этом, но я ничего не говорю. Вместо этого я просто улыбаюсь и иду на кухню, наливая нам еще по бокалу вина.

Боже, как я люблю вино.

***

Алекс рассказывает об этом Колби на следующей неделе.

Колби воспринял это просто отлично, как я и предполагала. На самом деле вскоре после этого он зашел ко мне в кабинет и поздравил меня.

— Я серьезно хочу, чтобы ты была счастлива, Элли, — говорит он, наклоняясь вперед на своем сиденье и одаривая меня своей мальчишеской улыбкой. — И мой папа тоже. Вы действительно идеально подходите друг другу.

— Я тоже так думаю, — говорю я ему. — Спасибо.

— И между нами не будет ничего странного, — говорит он. — Я могу сказать это прямо сейчас. Ты классная цыпочка. Ты просто принимаешь вещи такими, какие они есть. Мне это нравится. Это как раз то, что нужно моему отцу.

— Я улыбаюсь. Я не чувствую себя «классной цыпочкой», что бы это ни значило, но я не указываю на это и даже не прошу дать определение.

— И еще, ты будешь рада узнать… я ухожу из «Утопии». Мне вроде как нравится быть здесь, в «Zellers», и я не могу быть жиголо всю свою жизнь. Мне нужно сделать что-нибудь более респектабельное. Итак, я все-таки поступаю в аспирантуру. Я думаю, это то, что мне нужно сделать.

Теперь, когда я смотрю на него, я в шоке.

— Ты был действительно хорошим жиголо, — говорю я ему. — Но ты станешь великим бизнесменом.

Он улыбается своей очаровательной улыбкой. — Спасибо. И, конечно, я по-прежнему намерен тренировать Софи, пока она не достигнет того уровня, когда ей понадобится профессиональный тренер.

— Конечно, — отвечаю я. — Я ценю это.

Он наклоняется и целует меня в щеку, и это совсем не кажется сексуальным.

Я действительно думаю, что смогу это сделать. Я могу справиться с этим.

И позже на этой неделе, после моего собеседования с владельцами винодельни, я решаю взяться за эту работу. При условии, конечно, что я смогу привести с собой своего помощника. Тейлор временами вспыльчива и раздражительна, но она хорошо заботится обо мне. Я бы не оставила ее здесь.

Однако эта мысль ставит меня в тупик после того, как я выслушала ее бесконечные жалобы на то, что она собирает мои офисные вещи, и на то, что ее новые поездки на работу будут длиннее, чем сейчас.

Я пристально смотрю на нее.

— Тейлор, мы будем работать на винодельне. Винодельня. Достаточно сказано. — Она свирепо смотрит на меня и выходит, но не раньше, чем я вижу ее улыбку. Ей это понравится. Как и я.

Я упаковываю последнюю коробку, когда входит Алекс и обнимает меня сзади.

Я счастливо вздыхаю.

Я понятия не имела, что буду так счастлива за такой короткий промежуток времени. «Би Би» практически поет для меня каждый день — вот насколько она довольна и счастлива. Знаете, как говорят… счастливая вагина — это счастливая женщина. Ну, может быть, этого и не говорят, но должны были бы.

— О чем думаешь? — спрашивает Алекс, запечатлевая поцелуй на изгибе моей шеи, как раз там, где мне это нравится. — Тебе грустно уезжать?

Я оглядываюсь на шикарный угловой офис, который я с таким трудом получила. И я знаю, что мне не грустно, потому что я побеждаю на стольких разных уровнях. Я перехожу в офис получше. Победа. И он окружен виноградными лозами. Двойная победа. Я встречаюсь с потрясающим и сексуальным парнем, который успешен и уверен в себе. Тройная победа.

Кажется, все встает на свои места, как будто, так и должно было случиться.

Я где-то читала, что каждая разбитая дорога в жизни ведет туда, куда тебе изначально было суждено попасть. Или что-то в этом роде. И это действительно так. Я думала, что мне суждено быть с Риком Мудаком и жить, пока мы не состаримся и не поседеем, в угловой комнате дома престарелых. Но у него были другие планы… и у Жизни тоже.

Жизнь забросала меня виноградом, но я превратила его в вино.

Боже, как я люблю вино.

Я поворачиваюсь к Алексу.

— Нет, мне не грустно. Мне совсем не грустно.

Потом он целует меня до тех пор, пока у меня не подкашиваются колени.

И я знаю без малейшей тени сомнения, что поступаю правильно… в отношении каждого аспекта своей жизни. Мои колени были созданы для того, чтобы этот мужчина их подкосил.

— Поцелуй меня еще раз, — говорю я ему.

Что он и делает.

Эпилог

— Вы можете сложить это вон туда, — говорю я грузчику. Все грузчики кажутся дородными и грубоватыми, но я угостила их пончиками на завтрак, так что я им нравлюсь. Этот хмыкает и передвигает коробку.

— Эй, милая, — зовет Алекс из нашей спальни. — Как ты хочешь, чтобы я наклеил этикетку на эту коробку?

Я возвращаюсь и обнаруживаю, что он собрал мою прикроватную тумбочку и все замечательные игрушки, которые в ней были. В течение прошлого года я добавила несколько компаньонов для Джеронимо. И мы с Алексом регулярно пользуемся ими… вместе. Эй, не осуждайте меня. Это чертовски горячо.

— Эм, как насчет «секс-игрушки»? — Я предлагаю. Он закатывает глаза и пишет «ПРИКРОВАТНАЯ ТУМБОЧКА ЭЛЛИ — ЛИЧНОЕ».

— Как будто никто не поймет, что это значит, — хихикаю я.

— Ты абсолютно уверена, что хочешь переехать? — Алекс спрашивает в двадцать пятый раз. Я бросаю на него взгляд.

— Я думаю, что после того, как у нас появился великолепный новый дом, построенный на краю виноградника, нам, вероятно, лучше переехать, тебе не кажется? — иронично спрашиваю я.

Алекс пристально смотрит на меня.

— Я просто знаю, что Софи выросла здесь. У тебя здесь много воспоминаний. Я