В январе 1942 года генерал Вальтер Модель, назначенный командующим 9-й армией, во время личной встречи с Гитлером отстоял собственный план боевых действий этой армии, открыто выступив против предложений фюрера[415]. Однако в этом споре Гитлер обратил внимание прежде всего на конечный результат, и когда армия Моделя добилась успехов, то в октябре 1942 года он был внесен в список из четырех генералов, предварительно отобранных для выдвижения на должности командующих группами армий. Через два года (в феврале 1944 года) Модель, в недалеком будущем получивший звание генерал-фельдмаршала, в письменном виде докладывал Гитлеру, что война военными средствами выиграна быть уже не может, однако не был за это репрессирован, а напротив, в марте назначен на место Манштейна, командующим группы армий «Юг», переименованной в группу «Северная Украина»[416].

Генерал Цейтцлер отмечает[417], вспоминая неоднократные дискуссии с Гитлером, что хотя Гитлер сам принимал решения, он всегда стремился получить одобрение, пусть даже формальное, своих технических советников.

Генерал Мюллер-Гиллебранд утверждает[418], что окончательное решение о проведении операции «Цитадель» Гитлер принял 18 июня 1943 года по результатам собеседований с командующими группами армий «Центр» и «Юг».

С точки зрения Б. Лиддел-Гарта[419], до начала операции «Цитадель» ответственные за ее проведение фельдмаршалы Манштейн и Клюге не высказывали сомнений относительно успеха, поскольку военачальники обязаны верить в успех порученного дела, чтобы не подорвать доверия к себе у руководства и веры в победу у солдат и офицеров. Поэтому все усилия немецких военных были направлены на подготовку и проведение успешного наступления, а о возможной неудаче и последствиях расходования только что накопленных резервов никто не думал. По мнению Лиддел-Гарта[420], Гитлер сомневался в успехе операции «Цитадель», но не мог примириться с необходимостью стратегического отступления, поэтому уступил доводам начальника Генерального штаба сухопутных войск Курта Цейтцлера.

Гудериан прямо называет план операции «Цитадель» предложениями начальника Генерального штаба сухопутных войск генерала Цейтцлера и указывает, что Гитлер решился на наступление под Курском по настоянию Цейтцлера[421].

По мнению генерала Меллентина[422], Гитлер согласился на проведение операции «Цитадель» под нажимом фельдмаршала Вильгельма Кейтеля и генерала Цейтцлера – руководителей двух высших административно-управленческих органов германской армии.

В связи с этим английский историк Р. Кросс (Robin Kross) отмечает[423], что отмена операции была немыслима для начальника Генерального штаба сухопутных войск генерала Цейтцлера, поскольку тогда часть сил Восточного фронта пришлось бы передать Главнокомандованию вооруженных сил в целях укрепления обороны в Италии и на Балканах.

Таким образом, было бы неверно утверждать, что, приняв решение о проведении операции «Цитадель», Гитлер поступил вопреки мнению большинства главных военачальников и стратегов Вермахта. Скорее, он был вынужден к этому обстановкой при их гласном или молчаливом одобрении либо отсутствии ясно выраженного мнения. Причем критика этого решения со стороны Гудериана и некоторых других военных (если она вообще имела место в действительности) не содержала конструктивных рекомендаций по поводу альтернативных способов ведения войны на Восточном фронте (общие пожелания, касающиеся маневренной обороны, были лишены реального смысла, поскольку Вермахт не превосходил советские войска в подвижности и не располагал ударными силами, чтобы обеспечить успешное ведение активной обороны, а связанные с маневрированием отступления могли привести к потере территории и ресурсов, следовательно, усилению противника). В ситуации неопределенности Гитлер, как в силу своей должности Главнокомандующего, так и по причине наибольшей осведомленности по поводу особенностей стратегической обстановки в целом и на отдельных театрах военных действий, вынужден был взять на себя ответственность за положительное решение о проведении операции «Цитадель».

Относительно дилетантства Гитлера интересно мнение генерала Хассо Мантейфеля (Мантойфель, Hasso Manteufel), который отмечает[424], что Гитлер читал много военной литературы и увлекался лекциями по военному делу, причем, учитывая, что он лично участвовал в Первой мировой войне в качестве простого солдата, он хорошо знал вопросы «нижнего уровня»: свойства разных видов оружия, влияние погоды и рельефа местности, менталитет и моральный дух войск, являясь настоящим экспертом в последнем вопросе. С другой стороны, ближайшие военные советники Гитлера – фельдмаршал Кейтель, генералы Йодль и Варлимонт – никогда не были на фронте, поэтому из-за недостатка боевого опыта часто недооценивали практические трудности и поддерживали веру Гитлера в неосуществимые замыслы.

Б. Лиддел-Гарт указывает[425], что после бесед с немецкими военачальниками у него сложилось следующее впечатление: при общем крахе военной политики Германии, то есть генеральной стратегии, нельзя было отрицать наличия ряда отдельных замечательных стратегических и тактических решений германского командования. Объяснение этого явления имеет двойственную природу: с одной стороны, Гитлер обладал врожденным чутьем к оригинальной стратегии и тактике, но не имел необходимых знаний; с другой стороны, высший генералитет Германии был чрезвычайно компетентен, однако придерживался сугубо традиционных методов. Гитлер быстро улавливал ценность новых идей, нового оружия и молодых талантов и осознал значительно раньше, чем Генеральный штаб, что новые мобильные танковые силы имеют очень высокий потенциал, поэтому первым поддержал Гудериана, «пионера» новой танковой школы. Это явилось решающим фактором в достижении блестящих побед на начальном этапе войны. Продемонстрировав заблуждения, свойственные традиционности, Гитлер получил определенное преимущество над генералитетом, чему также способствовало и то, что он обладал врожденным стратегическим и тактическим чутьем, особенно когда речь шла о внезапных нападениях. Вместе с тем ему, безусловно, не хватало технических знаний для грамотного воплощения своих идей. Соответственно, непонимание Гитлером очевидных технических вопросов настолько раздражало профессиональных военных, что они заранее сбрасывали со счетов возможную ценность его идей, а Гитлер, в свою очередь, приходил в ярость от их традиционного мышления и нежелания воспринимать новые идеи. Старые военные, чье становление прошло в системе Генерального штаба, доказали свой крепкий профессионализм, но им всегда не хватало вдохновения, некой «божьей искры», дающей способность совершить что-то неожиданное, чтобы победить. Они относились к войне как к шахматной партии, а не как к живому, изменчивому искусству. Старые генералы с неодобрением относились к своим коллегам, у которых внезапно появлялись новаторские идеи, а уж любителей, пытающихся сказать новое слово в военном искусстве, и вовсе презирали. Большинство из них плохо понимало и никогда не интересовалось проблемами, выходящими за рамки военного ремесла. В результате этих противоречий возникло своеобразное перетягивание каната, которое продолжалось на протяжении всей войны, хотя если бы стороны пришли к соглашению и наладили сотрудничество, то вместе могли добиться выдающихся военных успехов.