Когда от нее ушел Пит, она так убивалась, что Эрин дала ей совет: «Каждый день заправляй кровать и одевайся – это все. Только это, договорились?»

Глупо и просто, но Эрин оказалась права. Сначала Лори вылезала из кровати, чтобы выполнить эти простые задачи, а потом к ней мало-помалу начали возвращаться силы для остальных дел. Они давались ей непросто, но она справлялась.

Встав, Лори почувствовала легкое головокружение от голода. Из-за проведенной на голой земле бессонной ночи сковало спину.

Лори хорошенько встряхнула одеяло и аккуратным квадратом сложила до вечера. Затем сняла грязную майку и шорты, бросила на землю. Покопавшись в чемодане в поисках чего-то сухого и хоть отдаленно чистого, она нащупала на дне аккуратно сложенное кремовое платье – единственную неношеную вещь. Ткань пахла свежестью, на вырезе висел гладкий картонный ценник.

Платье она купила специально для отпуска и очень радовалась, когда его доставили. Надев обновку, прошла танцующей походкой в гостиную, где на полу, скрестив ноги, сидела Эрин с ноутбуком. «Ну как?» – спросила тогда Лори.

Теперь же она намеренно хранила это платье, потому что оно предназначалось для коктейлей на закате. Так они с Эрин договорились. Лори надеялась, что если она оставит платье в чемодане, не наденет его на острове, то оно станет счастливым талисманом, сулящим спасение и счастливые времена. Обещанием вернуться домой, к Эрин. Она коснулась своего браслета. Вместе.

Вдруг ей представилось, как она знакомит Эрин с Феликсом. Он бы ей точно понравился. Сестра изогнула бы дугой бровь и напрямик сказала: «Неожиданный выбор, сестренка, но одобряю!»

Лори держала тонкую ткань грязными пальцами с давно не стриженными, забитыми землей ногтями. Ей важно помнить, кем она была раньше. Их жизнь свелась к удовлетворению самых примитивных потребностей. Нужно показать другим, напомнить, что они не животные.

Сорвав ценник, она натянула через голову легкую ткань платья, расправила: фестончатый край подола доходил до середины икр. Если не обращать внимания на синяки под коленями, и то, как платье провисало на талии и в груди, Лори ощутила себя красавицей.

Она пожалела, что не надевала его раньше. Жаль, что Феликс не видел ее такой нарядной. Она вспомнила сдержанную улыбку всегда серьезного парня, от которой у нее заходилось сердце. Как мало им выпало счастья… у них все только начиналось. Слезы подступили к глазам, и она зажмурилась, чтобы не заплакать.

Позади раздался хруст ломающейся под ногами ветки.

Лори обернулась.

Дэниел смотрел на нее с полуоткрытым ртом с другого края поляны: покусанные насекомыми руки в пятнах крови свисали по бокам. Возле его лица жужжала муха, но он не двигался, как завороженный глядя на Лори.

«Он видел, как я переодевалась», – в ужасе поняла она. Дэниел пожирал ее глазами, и, смущенная, Лори поправила платье, подтянув повыше глубокий вырез на груди.

Стоя в тени, Дэниел выглядел опустившимся дикарем: рубашка порвана, босой; грязные ноги, на одной из которых болталась замызганная повязка, сделанная из полоски ткани; длинная щетина клоками торчала на изможденном закопченном лице.

Ладонь Дэниела скользнула в карман – может, у него нож?

У Лори пересохло во рту, пульс застучал в горле как пойманная в силки птица.

Дэниел смотрел отсутствующим взглядом, словно мыслями был где-то далеко. Лори поняла, что лучше не совершать лишних движений, чтобы не провоцировать. Она умоляла взглядом: «не надо».

Взгляд Дэниела медленно скользил от ее лица к шее и, опустившись до груди, остановился.

Она повернулась, подошла к люльке Сонни и, наклонившись, взяла спящего малыша. Дрожащими руками прижала к себе теплое тельце, а сама подумала: «Я использую его как щит».

Лори спиной чувствовала горячий взгляд Дэниела и теперь повернулась к нему лицом. Он посмотрел на нее, потом на младенца на руках. Губы слегка скривились – и он, опустив голову, отступил назад и похромал через джунгли прочь.

Обнимая Сонни, дрожащая Лори стояла посреди поляны, покрывшись гусиной кожей, к которой цеплялся подол ее хлопкового платья.

Глава 50

Теперь | ЭРИН

От вида окровавленного платья Лори мутило.

Что с тобой случилось, сестренка? Почему оно в крови?

Прислушиваюсь к себе, жду ответа, но не улавливаю ничего, кроме дыхания движущегося в кронах деревьев ветра и шелеста жестких листьев.

Глядя на запачканную ткань, не могу понять, почему ее подставили огню. Кто-то хотел сжечь платье? В мыслях вертится слово «улика».

Я смотрю вверх, на громадный остов самолета. С тех пор как Лори исчезла, мой разум витал по скрытым лабиринтам возможных вариантов случившегося, но всегда вырывался на поверхность, оставляя в пространстве лакуну незнания, в бреши которого оставалась надежда на лучший исход. Теперь же на меня обрушилась жестокая действительность: я видела чемодан с грязными вещами сестры и держу в руках ее окровавленное платье.

Все явственнее ощущался запах смерти – здесь стряслось непоправимое.

В широком кармане платья нащупываю что-то твердое: пачка слипшихся фотографий, склеенных кровью и сыростью. Изображение на первой безвозвратно потеряно – сплошное пятно из краски и засохшей крови. Я аккуратно пытаюсь отодрать ее от пачки, чтобы посмотреть, что на следующей, но фотографии наглухо прилипли одна к другой, и отделить их без потери изображения не получается. Только на последнем фото мне кое-как удается сохранить половину изображения. На фотографии молодая рыжеволосая женщина, виски блестят влагой, лицо полно восторга. Она не смотрит в объектив – ее взгляд обращен к завернутому в одеялко малышу у нее на руках.

Я узнаю женщину – это Холли Сентон, молодая мама с рейса FJ209. А ребенок, должно быть, ее сын по имени Сонни.

Почему в кармане окровавленного платья Лори их фотография? Я внимательно изучаю изображение, понимая, что в руке у меня часть головоломки, которую я тщетно пытаюсь собрать воедино.

Что случилось на этом острове, Лори?

Здесь наверняка кроется что-то еще, но время почти на исходе.

Смотрю на часы. Черт! У меня в запасе полчаса. Опаздывать нельзя, но мне просто необходимо задержаться еще немного…

Подхожу к своему рюкзаку. Рядом на земле все еще заряжается мой старый мобильник. Стеклянный экран в трещинах помутнел, на корпусе разводы от сырости и царапины от песка. Перед тем как бросить мобильник в сумку, нажимаю кнопку питания.

Загорается экран заставки, на ней – фотография Лори. Фото сделано в весенний день, в саду за домом Лори: мы вдвоем, опьяненные солнцем и осоловевшие от съеденного шашлыка. Мне приятно видеть лучики морщинок в уголках ее глаз и легкую полуулыбку на полных губах. Каждый раз,