из Дудинки в Норильск, должна быть предварительно обследована и хорошо обвешена. Она не должна иметь крутых перевалов и глубоких ложбин.

Все эти условия позднее, в 1932 г. были учтены при постройке вездеходных полугусеничных машин НАТИ-2 для моей экспедиции по разведке нефти в Хатангском заливе. С этими машинами была построена полярная станция на островах Самуила (ныне острова «Комсомольской правды»), велась разведка нефти на полуострове Юрунг-Тумус бухты Нордвик и пройден маршрут вокруг северной части Таймырского полуострова протяжением почти в тысячу километров. Машины во всех случаях работали успешно и только в очень сильную пургу, когда видимость сокращалась до 1- 2 м, работу приходилось временно прекращать.

Летом 1926 г., как только стаял снег и сбежали вешние воды, я отправился в маршрут вдоль северо-восточного края Норильского плато до того места, где мы в прошлом году с Павловским и Рожковым в бинокль видели охристые осыпи. На всем протяжении в склонах гор обнажаются в сложных взаимоотношениях пластообразные и более крупные тела диабазов, расчленяя осадочную угленосную толщу па отдельные горизонты.

Охристые осыпи в действительности оказались продуктом разрушения диабаза, содержащего гнезда и вкрапления сульфидов такого же состава, что и на горе Рудной. Есть довольно крупные гнезда, желваки которых размером до полуметра и более попадаются в осыпях подножия. Отобрав образцы и пробы для анализа, вернулся домой. Там рассказал о находке Павлу Сергеевичу, показал отобранные при осмотре образцы, более свежие отправили в Дудинскую лабораторию для анализа. Вскоре пришел ответ, что содержание металлов в рудах этого нового месторождения примерно такое же, как и на горе Рудной. Я решил взять палатку, продовольствие недели на две и отправиться изучать месторождение на месте. Ходить туда и обратно пешком из дома довольно тяжело, да и времени на это уйдет немало. Со мной в качестве коллектора пойдет студент Московской горной академии М. Новиков. Вместе со своим товарищем, тоже студентом, Кургиным они ведут описание и опробование керна буровых скважин. Нагрузив трех лошадей вьюками, отправились к месту работ в конце июня, когда Лиственницы еще только что стали распускаться и комаров было мало. Выгрузились около самого обнажения у осыпей охряков, выбрали хорошее сухое место у ручья, разбили палатку, растянули над ней тент от дождя, словом, устроились на долгое житье. Новиков оказался живым, расторопным парнем, вполне подходящим для полевой работы. На геологической съемке он в первый раз, и его многому придется учить. Топографической карты для этого участка, конечно, нет. Придется делать ее визуально одновременно с геологической съемкой. Мы так и разделились: Новиков поведет глазомерную топографическую съемку в масштабе 10 м в 1 см, измеряя расстояние шагами, а где надо, то и мерной лентой, высоты же - барометром. Я буду осматривать выходы пород, их описывать, брать образцы и эти точки наносить на планшет, который поведет Новиков.

Строение участка оказалось сложным. Толща осадочных угленосных пород с внедрившимися пластовыми залежами диабаза оказалась разбитой почти вертикальным разломом, по которому края сместились так, что на одной стороне разлома выходят одни породы, а на другой - другие. Величина смещения достигает многих десятков метров. По этому разлому позднее и внедрилась рудоносная диабазовая магма, образовав близкое к вертикальному секущее изверженное тело мощностью более 100 м. Оно содержит вкрапления и гнезда сульфидов пирротин- халькопиритового состава. Некоторые гнезда достигают метра и более мощности. Местами крутое положение секущего тела сменяется более пологим, образуя как бы ветви в виде пластообразных внедрений в боковые породы. В таких пологих ветвях могут существовать благоприятные условия для концентрации и отсадки сульфидного расплава. Такие ветви надо будет в последующем вскрывать шурфами и буровыми скважинами. Это новое второе медно-никелевое месторождение в Норильске я назвал Норилъск II.

В августе для экспертизы Норильск посетил начальник геологоразведочного отдела Геолкома А. К. Гидовиус. Приехав в Дудинку на пароходе, он не стал дожидаться оленей, которые были далеко на Агапе, а пришел в Норильск пешком в сопровождении проводника- долганина. Это был геолог с большим научным и практическим стажем, осматривавший в прежнее время с целью экспертизы многие вновь открываемые рудные месторождения Урала, Сибири и Средней Азии. Его авторитету доверяли самые крупные компании, и не было случая, чтобы А. К. Гидовиус ошибался. После отдыха мы взяли геологические молотки и пошли вдвоем осматривать рудный Норильск. Ходок он был отменный, хотя уже тогда ему было более 50 лет. За день мы обошли площадь от гор Рудной и Барьерной до Гудчихи. Я все ему показывал, сообщал свои геологические предположения. Он только внимательно слушал, иногда кое-что переспрашивал. Потом, уже поздно вечером после обхода по возвращении, присев на камни, чтобы отдохнуть, я спросил Гидовиуса: «А что,

А. К. Гидовиус, стоящее ли дело Норильск?» Он ответил: «Да, стоящее», укрепив мое убеждение в больших промышленных перспективах Норильска. На другой день он осмотрел угольное месторождение горы Шмидта, угольные и рудные штольни, буровые установки и керновый материал. Глубина пробуренных скважин, не превышавшая 50- 70 м, его совершенно не удовлетворила. Он полагал, что в дальнейшем сетью скважин должна быть покрыта вся гора Рудная на юг до самых верховьев ручьев Угольного и Медвежьего, но это уже дело не Геолкома, а специальной организации. Отдохнув, Гидовиус уехал обратно в Дудинку на оленях, вызванных нами из Часовни. Позволить ему снова идти пешком по размокшей осенней тундре было бы недопустимо.

Осенью наши работы подошли к концу. Пробурено десять скважин общей глубиной около 360 м, из них шесть по рудным шлирам, остальные по магнитным аномалиям, где встретилась только вкрапленная руда. Сплошных сульфидных тел не обнаружено. До придонной части интрузии ни одна скважина не дошла, так что вопрос о присутствии там богатых руд остался нерешенным. Горными работами обе сульфидные шлиры вскрыты полностью. Они имеют форму вытянутых плоских лепешкообразных тел, на юге выклинивающихся и переходящих в шлейф богато вкрапленных руд.

Все оборудование законсервировали и сложили в штольни, где оно лучше сохранится от снежных заносов. Сторожем останется М. Щукин, который поселится с семьей в первом доме. Подошли олени, и в половине сентября вся экспедиция отправилась в обратный путь в Дудинку ожидать парохода в Красноярск.

Дальнейшие работы проводились на вновь открытом месторождении Норильск II. В 1928 г. Б. Н. Рожков, к тому времени окончивший Московскую горную академию, провел съемку и составил геологическую карту этого месторождения, опробовал его шурфами и канавами.

Этими экспедициями 1920-1929 гг., по существу, завершилась работа по начальному изучению Норильска и его минеральных богатств, заложившая фундаментальную основу для дальнейшего развития этого района. То были первые