– Человек он боевой! – тотчас ответил Сварун. – Кулачный боец такой, что до сих пор помнят, как себе под ноги дюжих мужиков укладывал. И воин, конечно, достойный. Голыми руками не возьмешь!

– Ну а подношения любит? Богатством или еще чем-то можно ли его купить?

– И не думай! Сколько ни пытались, со срамом уходили.

– Споить тоже не удавалось?

– Он десятерых перепьет, а будет трезвый как стеклышко!

– Человек без недостатков. Вот так посадник!

– Почему без недостатков? Водится за ним один грешок. Это не только нам, а всем новгородцам известно!

– И что за грешок такой? – не терпелось узнать Радовилу.

– Большой ходок по женщинам! Ни одной юбки мимо не пропустит!

– И только-то, – разочарованно протянул Радовил. – Я-то думал…

– И думать нечего, с этой стороны и можно к нему подобраться. А знаете, – вдруг оживился Сварун, – говорят, что он по ночам к супруге начальника крепостной стражи захаживает. Мужу положено быть в крепостной башне, караулы проверять и все такое, а Вадим в это время его женушку забавляет.

– Ну это уж личное дело каждого, – смеясь, махнул рукой Влас. – Мало ли чего с кем не бывает! Все мы немножечко в этом вопросе грешны. Давайте-ка еще по кружечке винца!

В окна с разноцветными стеклами лился ровный солнечный свет, в светлице было свежо и прохладно, как будто и не было июньской жары на улице.

– А я эти дни сложа руки не сидел, – проговорил Влас. – Наладил связь с одним нужным человеком из крепостной стражи. Человек надежный.

– Это кто такой? – спросил Сварун. – Я там многих знаю.

– Потом скажу, когда Рюрика на престол посадим. А пока мне одному будет известен.

Сварун мгновение подумал, согласно кивнул.

– Так этот человек, – продолжал Влас, – обещает многих привлечь на свою сторону. Только деньги нужны. Много денег.

– За этим дело не встанет, – пообещал Радовил.

– Ну а я поговорю с купцами. Верят мне некоторые. Крепкая государственная власть да еще в интересах нас, богатых, – кто же будет против? Не беспокойтесь, торговые люди поддержат Рюрика. Это вам обещаю.

Разошлись поздно вечером.

Млава проводила Радовила до калитки, прижалась к нему горячим телом, выдохнула взволнованным голосом:

– Какие дела затеваются! Я так и знала, что ты не случайно прибыл в Новгород!

– О чем ты? – лениво спросил он, губами прикасаясь к ее точеной шее и намереваясь подобраться к упругим щекам.

– О заговоре! Я еле выдержала. Так и хотелось вбежать и принять участие в вашем разговоре!

Радовила будто холодной водой окатили.

– Так ты что, нашу беседу подслушивала?

– Да-да-да! – восторженно подтвердила она. – Это так замечательно! Я с детства люблю приключения!

– Послушай, – взяв ее за плечи и глядя прямо в глаза, проговорил он, – не женское, тем более не девичье это дело. Мы головами рискуем!

– Я не глупая, все понимаю. Я согласна на все!

– И не думай! Выбрось из головы, что услышала. Ты поняла?

– Не прогоняй меня! Я вам пригожусь!

– Чем ты можешь пригодиться? – удивился Радовил.

– Вот вы говорили, что у вас к Вадиму нет подходов. А я знаю к нему подход. Он за мной ухаживал.

– Чего ты несешь? Ему сорок лет. Какой из него ухажер?

– Многое ты понимаешь! Такие на девушек и обращают внимание! К этому времени жены им надоедают, вот они за нами и начинают ухлестывать.

– Однако ты опытная…

– Какая есть!

– Не ожидал.

– Нехороша? Тогда от ворот поворот!

Она повернулась и направилась к калитке. Он остановил ее. Спросил хмуро:

– Чего там у тебя с Вадимом было?

– Да ничего. Просто гуляли с девушками по лугу, а он мимо проходил. Взглянул на меня и произнес: «Вот к ногам такой девушки все сокровища мира бросил бы!»

– И все?

– Все.

– Тоже мне… сокровище.

– Ты не видел его глаз в это время! Если бы я его пальчиком поманила, он на край света за мной пошел!

– Ишь ты!

– Хочешь, завлеку его в какую-нибудь ловушку? Только подскажите, все проделаю так, что комар носа не подточит!

– Я тебе проделаю! Я тебе подточу! – пригрозил Радовил.

В середине июня отмечался большой праздник – русальная седьмица, когда строго-настрого запрещалось строить или городить тын, дабы не навести на себя проклятие русалок. А также в эти дни следили за ветрами: если ветер дул с полудня – к хорошему росту яровых, с «гнилого угла» (северо-запада) – к ненастью, с восхода – к повальным болезням, а коли сиверок (с северо-востока) затянет – рожь дождями зальет.

День русальной седьмицы в этом году выдался на славу, солнечный, тихий. На луга вышло чуть ли не все население города. Взрослые располагались семьями, выкладывали припасы, поминали усопших, вспоминали погибших воинов. Молодежь, как обычно, водила хороводы, пела старинную песню, которой старалась умилостивить русалок

Что там? Ветер ли ветки клонит?

Или вихрь листья срывает

Под горой у реки студеной?

То не вихрь вьет и не ветер —

Кружат здесь под горой русалки,

Двор городят и терем.

Вместо бревен кладут в основу

Старцев с длинными бородами.

Не кирпич кладут – малых деток,

Не подпорочки – жен с мужьями…

Из мальчишек делают крышу,

Из девчонок – черепицу.

Двери – из парней неженатых,

А окошечки – из невест…[6]

Млава издали увидела Вадима, высокого роста, со здоровенными руками, плотным брюшком и круглым лицом. Она направилась в его сторону. У нее внезапно изменилась походка, она стала медленной, вихлястой, на губах появилась загадочная улыбка, а в глазах забегали бесенята. Она исподлобья стала неотрывно глядеть на Вадима. Он в это время вел серьезный разговор с двумя мужчинами, что-то объяснял им, они внимательно слушали, поддакивали, пытались возражать. И вдруг увидел ее. Закоренелый бабник, он не мог не понять завлекающего взгляда Млавы, тотчас вздернулся, выпрямился и принял горделиво-покровительственный вид. Она прошла мимо, подарив ему многообещающий взгляд.

Вадим тотчас попрощался с мужиками и отправился вслед за ней. Догнал, с высоты могучего роста наклонился к ней, пророкотал:

– И куда такая хорошенькая девушка направляется?