— Вы действительно думаете, что так будет лучше?

Линдсей оценил обстановку.

— Нет. Простите, госпожа офицер.

Он чувствовал смутное раздражение. Новая личность вызывала досаду — никогда еще ему не навязывали чужой личности. Тренинг, пройденный в старые времена, побуждал поскорее мимикрировать под местного, однако за все эти годы Линдсей утратил квалификацию.

Грета вела его в глубину астероида. Они спустились на два пролета по эскалатору. Пол и стены, железные и порядком обшарпанные, были обшиты полосами новой липучки.

Люди внизу передвигались длинными, плавными прыжками, наверху — мчались, цепляясь за потолочные петли… Они последовали за древним стариком, неторопливо катившим по стене в инвалидной коляске с колесами, обтянутыми липучкой.

— Сейчас поедим, — сказала Грета Битти, — и настроение у вас улучшится.

Может, стоит подражать ее мимике и манере движений? Он, конечно, подзабыл, как это делается, однако вполне справится. Да, пожалуй, это — самое лучшее. Вести себя в точности как она, легко и непринужденно. Вот только не хотелось. Мешала острая, сидящая где-то в глубине боль.

— Грета, ваша легкость и открытость меня удивляют. Отчего же вы…

— Офицер полиции? О, вначале я не работала на Службу безопасности. Я была женой Карнассуса. Чисто эротическая связь. А потом пошла на повышение. Я не шпионка, а только офицер связи.

— И много у вас было клиентов до меня?

— Порядочно. В основном — бродяги. Не высокопоставленные ученые-шейперы.

— Так, значит, вы знакомы с Майклом Карнассусом?

— Только с его телом, — чуть улыбнулась она. — Мы пришли. Полиция гарема имеет здесь постоянные столики. Наверное, вы хотите сесть у окна?

Глазам Линдсея, буквально выжженным за последнее время, интимный полумрак «Перископа» показался темнее ночи. От пищи на столиках подымался пар. Он надел на левую руку перчатку. В таком холоде он не бывал еще никогда.

Из вогнутых внутрь, похожих на выпяченные глаза окон сочился холодный голубой свет. Мельком посмотрев наружу сквозь метагласс, Линдсей увидел каменную пещеру, наполовину залитую водой. С потолка-пещеры свисал шар величиной с дом. Позади него на изгибающихся вдоль потолка полозьях висела целая батарея голубых софитов. Линдсей сунул ноги в стремена кресла. Сиденье начало нагреваться — под войлоком скрывались обогреватели.

Грета улыбнулась ему через стол. В темноте ее голубые глаза казались невообразимо большими. Улыбка была дружеской — без заигрывания, да и вообще безо всяких задних мыслей. Ни страха, ни стеснения. Ничего, кроме мягкой доброжелательности. Ее светлые волосы были расчесаны на прямой пробор и по местной моде опускались чуть ниже мочек. Волосы казались едва ли не стерильно чистыми. Невольно хотелось провести по ним пальцами, словно по корешку книги.

На темной столешнице вспыхнули огненные письмена — меню. Линдсей положил на стол руку в перчатке — поверхность была из какого-то липкого полимера. Он дернул руку обратно; клей вначале ее удержал, затем отпустил. На столе не осталось ни следа. Линдсей обратил внимание на меню:

— Цен нет…

— Счет оплатит полиция гарема. Мы вовсе не желаем, чтобы у вас сложилось дурное мнение о нашей кухне. — Она кивнула в сторону зала:

— Тот джентльмен в биопанцире, за столиком справа, — Льюис Мартинес с супругой Лидией. Он возглавляет «Мартинес Корпорейшн», руководит финансами. А она, говорят, родилась на Земле!

— Выглядит она хорошо…

С откровенным любопытством Линдсей уставился на зловещую пару, о чьей искушенности в промышленном шпионаже ходили легенды. Они тихонько переговаривались в перерывах между блюдами, улыбаясь друг другу с самой неподдельной любовью… Сердце Линдсея заныло.

— Там, за столиком, у которого стоит робофициант, — координатор Брандт, — продолжала Грета, — а эта группа у соседнего окна — из «Кабуки Интрасолар». Тот, в дурацкой куртке, Уэллс…

— А Рюмин здесь тоже обедает?

— О нет. — Она коротко усмехнулась. — Он в таких кругах не вращается.

Линдсей почесал подбородок.

— Надеюсь, у него все в порядке?

— Не знаю, — вежливо сказала она, — но с виду он счастлив. Давайте я вам что-нибудь закажу.

Грета набрала заказ на клавиатуре рядом со столиком.

— Почему здесь так холодно?

— История. Мода. Дембовская — старая колония, испытавшая когда-то экологическую катастрофу. Кое-где я могу показать вам слои мгновенно замороженной плесени, до сих пор шелушащиеся на стенах. Худшие виды гнили приспособились к определенной температуре. В таком холоде они пассивны. Хотя эта причина — не единственная. — Она указала в сторону окна. — Вот это тоже влияет.

Линдсей посмотрел за окно.

— Это что, плавательный бассейн?

— Это экстратеррариум, — вежливо засмеялась Грета.

— С ума сойти!..

Линдсей внимательно вглядывался сквозь метагласс. Грубо вырубленная в скале пещера была залита желтоватой тягучей жидкостью, поначалу принятой им за воду.

— Так вот где держат этих чудищ… А обзорный шар — дворец Карнассуса, правильно?

— Конечно.

— Какой он маленький…

— Точная копия наблюдательного центра экспедиции Чайкина. Вы правы, он невелик. Но представляете, сколько Инвесторы запросили за провоз? Бела, Карнассус живет очень скромно. Что бы там ни говорили ваши спецслужбы.

Дипломатические инстинкты приказывали ему смолчать, но он не выдержал и спросил:

— А как же две сотни жен?

— Считайте, что мы — психиатрическая служба, аудитор. Супруга Карнассуса — это не положение, это должность. Дембовская зависит от него, а он — от нас.

— А могу я с ним встретиться? — спросил Линдсей.

— Это — к начальнику полиции. Только зачем? Ему очень тяжело говорить. Карнассус — совсем не то, что болтают о нем на Кольцах. Он человек мягкий, к тому же переживший ужасное потрясение и искалеченный. Когда он понял, что его посольская миссия вот-вот провалится, он принял экспериментальное лекарство, PDKL-95. Оно должно было помочь ухватить образ мыслей пришельцев, но вместо этого превратило его в калеку. Он был храбрым. Нам всем его очень жаль. А сексуальный аспект — дело десятое.

Линдсей обдумал услышанное.

— Понятно. Имея две сотни жен, среди которых, наверно, есть и любимицы, это должно происходить крайне редко. Где-то раз в год…

— Не то чтобы так уж редко, — спокойно ответила она, — но общую идею вы уловили. Бела, это действительно так и есть. Карнассус для нас не правитель, а единственное наше богатство. Гарем правит Дембовской, потому что мы общаемся с Карнассусом, и разговаривает он только с нами. — Она улыбнулась. — И это не матриархат. Мы не матери, мы — полиция.